Можно ли считать, что все виды птиц способны привязываться, быть компаньоном человека?

Птица каждого вида может формировать привязанность. У одних это будет привязанность к партнеру по размножению, у других — у тех, что более развито социальное поведение, — это может быть привязанность к другим особям своего вида, привязанность к какому-то месту. И я думаю, что практически все птицы могут эту привязанность перенести на человека. Конечно, надо разбирать каждый конкретный случай. Не стоит обольщаться, если к нам, например, на окно прилетает голубь или синичка и нам начинает казаться, что они нас посещают. На самом деле птица может человека рассматривать как источник корма. И даже если человек уже пожилой или больной или по каким-то другим причинам перестал ее кормить, птица может на всякий случай это место проверять, поскольку она думает: «А вдруг здесь все-таки что-нибудь такое появилось?»

В любом случае птицы — животные достаточно сообразительные. Конечно, не всех можно мерить по той же шкале, что и человека. Мир, в котором живет каждая птица, довольно сложным образом устроен — как и мир млекопитающих, наш с вами. В этом мире есть важные для птицы места и существа. И, понятное дело, человек может по тем или иным причинам стать для птицы важным.

Надо смотреть на историю взаимоотношений конкретного человека и конкретной птицы. Если он эту птицу выкормил с маленького птенца — это одно. Если уже взрослая птица жила у него долгое время дома — другое. Привязанность может быть вызвана запечатлением места рождения. У птиц есть периоды, когда они запечатлевают места, в которые они потом будут возвращаться для гнездования. Если знакомство с человеком и с его домом произошло в этот период, птица будет воспринимать человека или то, что его окружает, как что-то важное.

Этот момент хорошо показан в фильме «Расправь крылья», может быть, вы его видели, про спасение редкого вида гусей. Год назад как раз успел пройти, перед карантином. Вопрос запечатления рассматривается там в разных аспектах. Фильм основан на реальной истории. Орнитологи пытаются гусям показать новый путь осеннего перелета, они ведут стаю гусей за летательным аппаратом. Но сначала показывают им место, куда гуси должны вернуться весной. Птицам необходимо в определенном возрасте туда попасть, иначе этот период закончится и они не поймут, что это место предназначено для их будущего гнездования. А потом они должны еще запомнить маршрут и место, куда потом будут прилетать на зимовку.

В жизни птицы есть несколько таких важных периодов. И если человек в один из них попадет, то связь птицы с человеком может быть прочной. Но это не значит, что невозможно сформировать отношения и в другое время. Думаю, что все птицы могут так или иначе привязываться к человеку.

Но что такое «быть компаньоном»? Вопрос в том, что мы под этим понимаем. Дело не только в том, как птица относится к людям и к другим животным, но и в нашем восприятии этих отношений. Если птица для нас чем-то важна, то мы ее очеловечиваем, как всех существ, которые для нас важны.

Да, совершенно верно.

Вольно или невольно. Если птица для человека оказывается дорога, то этого для человека достаточно, и ему вовсе не обязательно знать, что в голове у птицы происходит. Поэтому если для человека присутствие птицы важно, то, конечно, птица может быть компаньоном. Особенно если это одинокий или больной человек, который по каким-то причинам выпал из привычной для себя социальной среды, но ощущает потребность в социальных связях.

Можно ли сказать, что птицы воспринимают человека не так, как кошки и собаки? И то, что мы называем дружбой, то есть взаимоотношения хозяина и питомца, между человеком и птицей выстраивается не так, как между человеком и собакой или кошкой?

Каждое животное, по крайней мере в естественной среде, живет в определенном социальном окружении. У каждого животного есть свои социальные связи. Например, предки собак, волки, живут в стае. Стая — это большая семья, где все друг друга знают, есть очень четкая иерархия и правила, которым каждый член стаи подчиняется. Чтобы завоевать определенный социальный статус, нужно выстраивать порой довольно сложные социальные отношения. Может быть, не такие сложные, как в группировках обезьян, но все-таки. А кошки — животные одиночные. Поэтому, конечно, они относятся к человеку совершенно по-другому, чем собаки. В их природе не заложено заискивание перед человеком для поднятия социального статуса.

Есть хорошая история из жизни. Когда мы приехали на юг Таджикистана, нам встретилось несколько собак. Одна была совершенно забитая, слепая на один глаз, несчастная, худая собака. И вот она решила, что будет сопровождать гостей везде, ходить с нами всюду, в том числе и в пустыню. Днем и ночью. Ей совершенно не нужна была от нас еда, хотя вряд ли она ела досыта. Но она явно показывала другим своим сородичам: «Вот, я рядом с этими людьми, у меня есть определенная роль, определенные обязанности, люди мне доверяют». По крайней мере, в своих глазах она росла, у нее социальный статус поднимался.

Если говорить про птиц, то у них может быть такая же разница, как у собак и кошек. Например, у врановых птиц с социальной организацией все хорошо, они в этом отношении ближе к собакам или даже приматам. И есть другие птицы, у которых этого нет. Есть еще попугаи, которых часто держат дома, в природе они тоже стайные. Сравнивать поведение попугаев в неволе и в естественной среде я не готов. Я просто не читал работы, где изучали подробно их поведение именно в природе. Но, например, если говорить про гусей, то описаны случаи, когда они ведут себя довольно сложным образом по отношению к человеку. У гусей, воспитанных человеком, образуются привычки: они могут показать, например, как собака, что им нужно зайти или выйти. Гусь может показать, что ему хочется покататься на машине или ему нравится смотреть телевизор.

В одной из книжек, которая, к сожалению, на русский язык пока не переведена, описана история. Старушка выкормила гусыню, долго с ней жила, а затем выпустила ее на волю. Дикая была гусыня, но потом вернулась, чтобы со своим партнером загнездиться на ближайшем болоте. Перед тем как лететь на болото, она вернулась в дом и попросила, как-то показала, что хочет посмотреть конкретную кассету по телевизору, посмотрела телевизор, посидела и потом полетела гнездиться.

У гусей довольно сложные социальные связи, и они для них очень важны. У гусей связь между партнерами может сохраняться на много лет.Связь между молодыми птицами, между птенцами и родителями тоже может сохраняться несколько лет — они друг друга узнают. И чем крупнее, сплоченнее семья прилетает на зимовку, тем более высокий социальный статус эти птицы имеют, и поэтому они могут находиться в более безопасных от хищников местах, имеют доступ к кормным угодьям. Для них очень важны эти социальные связи, и поэтому птицы могут легко включаться во взаимоотношения с человеком.

Понятное дело, есть много других птиц, для которых эти социальные связи не столь важны. И конечно, не стоит ожидать от птицы, как и от любого другого домашнего питомца, что они во взаимоотношениях с человеком будут проявлять то, чего не проявляют в естественной среде. Если они не приносят корм своим партнерам, то человеку тоже не будут, если у них не образуется длительных социальных связей с половым партнером или привязанности к какому-то месту, то связь с человеком будет слабее и взаимоотношения с ним будут не такие сложные. Отношения человека с такими птицами будут подобны нашим отношениям с какими-нибудь аквариумными рыбками, по крайней мере если говорить про внешнее их проявление этих связей.

Мы сейчас посмотрели глазами человека на питомцев, пернатых или с хвостом и на четырех лапах. Но известно ли нам что-нибудь о том, как птицы воспринимают человека, с которым живут? Пишут, что коты, вероятно, считают человека этаким странным котом, прямоходящим. А как птицы относятся к нам? И вообще, возможно ли это узнать?

Дело в том, что это очень разные отрасли знаний. Есть ученые, которые исследуют высшую нервную деятельность. У нас в МГУ, например, есть кафедра ВНД. Там работают специалисты, которые наблюдают животных в природе, но в основном проводятся эксперименты на животных в неволе, в лабораторных условиях.

Чтобы ответить на вопрос, как птицы воспринимают человека, нужно, с одной стороны, изучать, и достаточно глубоко, социальные взаимодействия птиц в естественной среде. С другой стороны, надо смотреть, как птицы того же вида относятся к человеку, и сравнивать, есть ли сходства или явные различия. Только тогда мы можем сказать, воспринимают ли птицы человека как представителя своего вида, или нет. Исследования в природе и в лабораториях проводят, как правило, разные специалисты, поэтому таких глубоких сравнительных работ мало, мне они неизвестны.

Тут в каждом случае могут быть разные ситуации.

Понятно, что птицы могут воспринимать человека как животное своего вида. Особенно те птицы, которые живут в неволе, в первую очередь.

У них, как у человека, может наступить депривация социального общения. И к человеку, и к какой-то игрушке они могут привязаться, потому что есть социальная потребность. Депривация возникает, когда есть потребность, которую невозможно естественным, нормальным образом удовлетворить. Но если человек взаимодействует с птицами в естественной среде, когда птицы не ограничены в естественных социальных связях… Тут надо смотреть и очень глубоко сравнивать, готовы ли птицы включить человека в свою среду, в свое общество. Я, если честно, таких историй не знаю, чтобы человека вольные птицы в естественной обстановке начали воспринимать как своего. Есть такие истории про обезьян или про волков, когда люди жили в обществе животных, и в какой-то момент животные начинали относиться к человеку как к сородичу.

Другое дело, если для животного важен ответ человека. То есть ему нужно, скажем, знать, как человек себя поведет. Тогда достаточно сообразительная птица, которая живет в социальной среде, будет переносить свое поведение или поведение сородичей на человека.

У меня была такая замечательная история, очень показательная. По просьбе одной знакомой я на севере, в Карелии, поймал небольшую врановую птицу кукшу. Она размером примерно с галку, но по образу жизни больше похожа на соек. Ее далеко не все знают, потому что она таежная. Знают ее, например, те, кто регулярно ходит в походы, например в Карелию. Достаточно поставить лагерь на несколько дней, и к нему прилетают красивые, но очень наглые птички, которые будут таскать еду без всякого стеснения. Обычно они прилетают компаниями, всю свою жизнь они находятся среди сородичей. Я эту птицу отловил, и она жила у моей знакомой.

Как-то я пришел к ней в гости. Птица уже достаточно на тот момент освоилась. Она жила в просторной клетке, и, когда ей давали какой-нибудь орешек, она его прятала. Там было много уголков, куда можно было спрятать этот орешек. Я решил поиграть с птицей в такую игру: взял орешек из ее кормушки и засунул его в щель между газетой и стенкой клетки, а потом сделал вид, что отвернулся. Кукша на меня посмотрела, а потом, боком-боком, взяла этот орешек и перепрятала. Но самое интересное началось потом.

Я повернулся и стал делать вид, что пытаюсь найти этот орешек. У птицы случилась паника. Она явно решила, что я теперь буду обыскивать всю клетку и найду ее запасы. Она начала с того, что этот орешек тут же достала. У врановых птиц есть мешки под клювом, или расширение пищевода, — такая ёмкость, в которую они могут положить довольно большое количество корма. И вот, она начала все свои запасы проверять, все в себя запихивать. Она просто испугалась, что я у нее сворую еду так же, как она у меня своровала. Птица явно спроецировала на меня свои мысли, свое поведение, — то, что она ожидала бы от своих сородичей.

Если продолжить сравнивать птицу и человека, можно ли сказать, что у них есть практики, похожие на человеческие? Например, есть ли у них материнский инстинкт, насколько он развит, похож на человеческий? Есть ли у них ритуалы, хоронят ли они умерших?

Материнский инстинкт свойственен большинству животных, у которых самки ухаживают за потомством. Если какое-то взаимодействие между матерью и потомством после рождения есть, то, конечно, потомки дороги матери. Мать всегда сильно вкладывается в потомка, потому что количество потомков, которых птица-самка может произвести за свою жизнь, ограничено.

У человека и у птиц можно встретить истории про самопожертвование. У некоторых птиц до определенного возраста, у других чуть ли не всю жизнь родители могут распознавать своих потомков.

И мать узнает своих детей. Это общая биологическая основа у человека и животных. Во-первых, надо сказать, чем птица похожа на человека. Это очень важно обозначить, потому что птицы во многом к нам ближе, чем звери.

У нас живут кошки и собаки, и, казалось бы, нам проще понять их мир. Но, с другой стороны, нам сложнее представить себя на их месте. Основные каналы получения информации у птиц такие же, как у человека, — через глаза и уши. У зверей это в основном обоняние. Они ориентируются в этом мире запахов, и нам сложно представить, насколько он для них важен.

Птицы точно так же могут чувствовать запахи, но так же, как и для нас, для большинства птиц запахи особой роли не играют, даже при поиске корма. Какие-нибудь синицы обонянием практически не пользуются. Птиц и человека роднит и еще одно сходство: есть группы птиц, способных овладеть речью, научиться звукам, которые будут произносить. Набор звуков, которые произносит подавляющее большинство млекопитающих, заложен у них с рождения, даже у обезьян. У них нет периода, когда они учатся у других взрослых животных каким-то звукам. Вроде бы такой период есть у некоторых летучих мышей, но эта сфера пока слабо изучена. А у птиц это довольно хорошо развито, по крайней мере у некоторых групп: у попугаев, колибри, певчих птиц из воробьиных. Поэтому психология и поведение птиц во многом больше похожи на человека.

У птиц так же, как у человека, есть традиции, которые могут передаваться от одних птиц к другим.

Например, известная история, изображенная на обложке книги Акерман «Эти гениальные птицы»: синица, которая вскрывает молочную бутылку.

Птицы наблюдают друг за другом, они могут учиться вскрывать бутылки. Соответственно, традиции распространяются. Никак с наследственностью они не связаны. В какой-то момент традиция может угаснуть, а потом снова возникнуть. И таких традиций очень много, особенно если речь идет о новом источнике корма или о новом способе его добычи.

Опять же, вороны бросают орехи на асфальт или под машины. Одна ворона додумалась, другие подсмотрели. Это может быстро распространяться и сохраняться, если традиции выгодны тем особям, которые такое поведение проявляют. Еще есть, например, элементы игрового поведения, которые тоже дают определенную выгоду. Поведение становится более пластичным, в игре оттачиваются навыки, которые та же самая ворона может применить в других ситуациях. У этих традиций есть не только прямое утилитарное назначение. Если у птицы достаточно времени, достаточно развиты мозги, если не нужно заниматься добыванием корма, то в свободное время она может поиграть и наблюдать за другими животными, а дальше ей все равно это рано или поздно пригодится.

Но если говорить про такие традиции, как похороны, они у птиц вряд ли могут возникнуть и тем более сохраниться. То, что нам может напоминать похоронные обряды, у птиц, скорее всего, будет иметь чисто утилитарное значение. Например, родители выносят из гнезда погибших птенцов для того, чтобы оставшиеся птенцы развивались нормально, чтобы не привлекать мух, паразитов и так далее.

С другой стороны, у любого животного с достаточно сложным социальным поведением бывают сбои этого социального поведения, когда оно ведет себя очень нелогично. Например, случаи, когда ласточки слетаются к другой, погибшей ласточке и что-то пытаются делать с ее телом. В данном случае они не воспринимают погибшую птицу как своего погибшего сородича — они воспринимают ее как живую. Понятно, что погибшая ласточка не отвечает на их действия, но птицы могут их все равно повторять. В любом случае это нарушения, которые обусловлены сложным социальным поведением. Чем оно сложнее, тем чаще могут повторяться всякие неадекватные действия, но это никогда не переходит в традицию. Это наше «очеловечивание» поведения, которое мы наблюдаем у животных.

Можно ли говорить, что в описанном вами случае птицы проявляют эмпатию? Ласточки хотели умершей как-то помочь?

Сложно ответить на этот вопрос. Когда мы наблюдаем за животными, мы видим внешние проявления и не всегда можем понять, что движет конкретным животным. Птицы с развитым социальным поведением, например певчие, про которых можно сказать, что они стоят на вершине эволюции птиц, — те же ласточки или скворцы — достаточно хорошо отслеживают ситуации, когда с их сородичем происходит что-то не то. И птиц это явно беспокоит.

У меня произошла довольно трагическая история, когда меня попросили привезти в Москву несколько усатых синиц. Такие смешные птички с длинными хвостиками, которые живут в основном на юге, в зарослях, тростниках. Они очень социальные, постоянно держатся стайками. Когда они ложатся спать, то прижимаются тесно друг к другу. У них есть разные формы социальных взаимоотношений, порой довольно сложные.

Когда я их повез в Москву, для них это была стрессовая ситуация, потому что мы не летели на самолете, а долго ехали на автобусе. Одной птице явно становилось плохо. Она начала клевать носом, а другие птицы это заметили и стали ее теребить. И в общем-то, птице это только может повредить: мало того что ей и так не очень хорошо, а тут еще другие птицы начинают ее всячески теребить клювами.

Бывает, усатая синица попадает в сеть, а другие прилетают и начинают ее клевать, теребить, и в итоге порой это заканчивается весьма печально. В лучшем случае вторая птица может попасть в сеть рядом, а первая так запутывается, что ее очень сложно достать из сетей, иногда она даже погибает.

А у других птиц может быть более адекватная реакция. Например, мне запомнилась история со скворцами на Дальнем Востоке. Там живет серый скворец, близкий нашему обыкновенному скворцу. В общем, поведение у них примерно такое же. Я поймал в сетку молодую птицу в тот период, когда скворцы держались довольно большими стаями. И за мной следовала вся стая, пока я эту молодую птицу не отпустил. Это явно не была ситуация взаимоотношения родителей и детенышей или ближайших родственников. Такая сплоченность оказывается важной для скворцов, когда нападает хищник. Это реакция, имеющая определенное биологическое значение.

Или с тропическими птицами происходит подобное. Я ловлю одну тимелию, а другие птицы, видимо родственники, скачут рядом, расправляют крылья, пытаются меня отвлечь, отвести в сторону.

Можно сказать, что птицы ждут какого-то поведения от товарища, кого они пытаются отбить? То есть, условно, думают: «Мы помогаем тебе, когда ты попадаешь в беду, и ожидаем от тебя, что ты вступишься за нас, когда в беду попадем мы»?

Я думаю, да, но не прямым образом. Они ничего не ждут, но понимают, что, если окажутся в такой ситуации, то другие птицы будут вести себя подобным образом.

Здесь еще есть такое интересное наблюдение с птицами, которых я ловил во Вьетнаме. Там водится тимелия — птица, родственная нашим славкам, но очень социальная. Акерман в своей книге рассказывает, как африканские тимелии воруют птенцов друг у друга, — довольно интересная история.

Если птица попадает в сетку и я ее из сетки достаю, то ее поведение очень сильно отличается в зависимости от того, есть ли рядом сородичи или нет. Если сородич рядом, она ведет себя смело, независимо, пытается вырваться из рук. Но если птица попадает в сетку, а другие улетают, продолжая поиски корма, — «отряд не заметил потери бойца», — тогда птица ведет себя совершенно по-другому. Она становится абсолютно вялой: «Делайте со мной, что хотите». То есть ее даже можно особо не сжимать в руке, она не стремится улететь. Ей очень важна поддержка сородичей.

И птицы друг друга отслеживают. В Индии я был поражен: идешь по улице, вроде никто на тебя не смотрит, но достаточно замедлить шаг, начать оглядываться, задумавшись, куда идешь, как тут же оказывается, что за тобой все наблюдают — подходят, пытаются помочь. И здесь точно так же. Если с птицей что-то не так, другие сородичи тут же это замечают и пытаются отреагировать. У одних видов это более адекватно получается, у других менее. У некоторых это уже рудиментарное поведение. Те же усатые синицы живут в густых зарослях тростника, где не так часто встречаются с хищниками. Может быть, раньше это и был адекватный ответ, а теперь это осталось в качестве атавизма. Потому что атавизмы в поведении, конечно, встречаются и у человека, и у животных.

Но про эмпатию сложно говорить, мы же не знаем, что у птицы при этом в голове. Например, лебеди или гуси спускаются к погибшим партнерам, но вряд ли это можно назвать эмпатией. Это просто очень сильная, серьезная потеря для той птицы, которая осталась живой и здоровой. В таких ситуациях замену партнеру найти очень сложно, и, видимо, в основном этим продиктовано такое поведение. Мы тоже, когда что-то происходит с нашими близкими людьми, очень много теряем и потому горюем.

А когда что-то происходит с людьми, которые не являются нашими близкими родственниками или знакомыми, далеко не каждый готов проявить эмпатию. Можно сказать, что птицы от нас тоже отличаются не так уж принципиально.

В последние годы человеческий интеллект принято делить, условно, на интеллект технический и эмоциональный, способность понимать логические процессы и природу работы механизмов, использовать предметы для своих целей и способность понимать и распознавать свои и чужие эмоции. Какой интеллект больше развит у птиц?

Конечно, эмоциональный интеллект. Причем не только потому, что технический интеллект у птиц в целом развит не очень хорошо. То есть врановые птицы порой хорошо работают, но птицы в целом проигрывают млекопитающим. Это с одной стороны.

С другой стороны, у птиц абсолютно все построено на эмоциях. Эмоциональная сфера у них очень богатая. Причем надо учитывать, что у птиц очень короткая жизнь. Есть певчие птицы, они теоретически могут жить до 15–20 лет, если не погибают в течение первого года жизни. У одних видов 70%, у других до 90% птенцов могут погибать в первый год жизни. Если они дожили до первого года жизни, у них есть 1–3 сезона, когда они могут вывести потомство.

Еще каждый сезон очень короткий. В течение месяца-двух им нужно оставить потомство. Я занимался камышовками — это такие маленькие серенькие птички, совершенно невзрачные, но при этом с замечательным пением. Они живут плотными поселениями в зарослях околоводной растительности, всякого бурьяна, кустарников, и видно, насколько они эмоциональны в своем поведении.

Есть такая птица, знакомая на слух большинству россиян, — садовая камышовка. Раньше в Москве ее называли «садовая малиновка». У них явно матриархат, самки доминируют над самцами. У этих птиц развито то, что зоологи называют «внебрачными копуляциями», когда птицы прилетают на участки чужих пар и самцы пытаются оставить потомство, встречаясь с чужой самкой. У садовых камышовок это проявляется так. Прилетает посторонний самец, самка его принимает у гнезда и совершенно не скрывается, а ее партнер возвращается раньше времени к гнезду и не может прогнать постороннего самца, пока его не отогнала самка. Если честно, даже не совсем понимаю, почему так происходит, но видел такое поведение у этого вида несколько раз. Этот несчастный самец летает вокруг на некотором расстоянии, явно очень возбужден, раздосадован, весь взъерошенный, но не может в этой ситуации ничего сделать. Когда самка отгоняет постороннего самца, который сделал свои дела, тогда уже хозяин участка начинает эту постороннюю птицу гнать.

У птиц нет мимики, как у человека, но легко считываются вполне человеческие переживания.

Я очень люблю изучать социальное поведение птиц и порой наблюдаю очень интересные взаимоотношения, любопытные ситуации, когда эмоции видны очень хорошо. Вот это нетерпение, это ревность. Как правило, это эмоции с положительным знаком. У птиц, жизнь которых коротка, не бывает депрессивных эмоций — фрустрации какой-нибудь или печали, разочарования. Если даже, скажем, у них разорено гнездо или погиб партнер, то они довольно быстро переключатся на что-то другое, на новые попытки завести потомство. Нет времени печалиться, впадать в уныние.

Есть чему поучиться.

Да. Но остальные, конечно, эмоции у них развиты прекрасно. Если птица живет дольше, то у нее встречается проявление более глубоких и печальных чувств, но у мелких птиц такого все-таки не бывает, они себе просто не могут этого позволить. Поэтому, действительно, очень вдохновляюще за ними наблюдать.

Интересные порой бывают отношения между соседями в тропиках. У меня была такая история, с мышиными тимелиями. Одна пара залетела на участок другой, причем хозяева всячески пытались показать, что это их участок, и гостей прогоняли. Пришлая самка начала строить свое гнездо прямо на виду у хозяйки участка, которая сидела на кладке, насиживала. Можно предположить, что это было сделано буквально назло. Когда самка, строившая гнездо, улетала покормиться с самцом и птенцом предыдущего выводка, хозяйка участка слетала со своего гнезда, залетала в гнездо своей соперницы и начинала раскидывать оттуда листья, разрушать чужое гнездо, при этом делая вид, что ищет корм. Но как только она видела, что возвращается хозяйка гнезда, она очень быстро, в панике улетала. Она явно понимала, что делает, хотя это была не врановая птица. Мне кажется, что это были не рациональные действия, но продиктованные эмоциями.

Птицы — моногамны или все-таки полигамны?

Птицы чаще образуют моногамные пары, чем млекопитающие. Про птиц в целом часто говорят, что они моногамны, но это всего лишь в сравнении с млекопитающими. У зверей самка кормит детеныша молоком долгое время, поэтому самцам большинства зверей нет необходимости постоянно присутствовать при одной самке и, соответственно, при одном выводке.

У птиц гораздо больший вклад в потомство может внести самец. А порой без самца самка вовсе не может самостоятельно выкормить птенцов. У пернатых динозавров, родственников птиц, насиживанием кладок занимались самцы. Видимо, когда самки откладывали яйца, им нужно было некоторое время восстанавливаться. И у примитивных птиц явно это сохраняется. Например у африканского страуса, у которого молодые самки подбрасывают яйца в чужие гнезда, а старая, взрослая самка заботится о своих яйцах и, по крайней мере отчасти, о чужих. А, скажем, у американского страуса — нанду — только самец заботится о потомстве. С момента в эволюции, когда самка сама начинает насиживать яйца, самцы ее оставляют с этим делом, потому что никто из них не хочет себя связывать с конкретным гнездом и конкретной самкой, если есть возможность завести других самок или, по крайней мере, полетать по чужим участкам, попытаться поучаствовать в размножении.

Но очень часто у птиц бывает такая ситуация, когда они вовсе не в состоянии выкормить птенцов в одиночку. Присутствие самца значительно увеличивает шансы потомства на дальнейшую успешную жизнь. У гусей или лебедей так происходит. Действительно, у них моногамные пары. Не только потому, что самец защищает гнездо вместе с самкой, но и потому, что ему важно оставаться вместе с самкой и своим потомством на протяжении довольно длительного времени.

У птиц существует полный спектр отношений, вплоть до промискуитета.

Это, конечно, не такой промискуитет, как у многих беспозвоночных, но размножение у них может быть просто беспорядочным, когда каждый самец для размножения встречается с разными самками или каждая самка с несколькими самцами. Может быть полигамия, когда у одного самца несколько самок. Важно сказать, что есть моногамия и полигамия социальные, а есть генетические. На самом деле у подавляющего большинства птиц со строгими моногамными парами то самцы, то самки летают «на сторону». И конечно, они пытаются делать это незаметно для своих партнеров. Не всегда все происходит так очевидно, как с садовой камышовкой, о которой я рассказывал. И когда стало возможным применять методы генетического определения отцовства птиц, тут вся картина и вскрылась. Например, австралийские черные лебеди не очень верны своему партнеру. А лебеди-шипуны, которые служат символом в человеческих свадебных традициях, действительно могут служить примером истинной семейной верности.

Здесь интересно еще заметить, что даже в пределах одной группы птиц может наблюдаться практически весь спектр отношений. Среди камышовок, за которыми я наблюдал, есть и строгая моногамия, и полигамия, причем самые разные варианты. Хотя виды близкие, тем не менее у них может очень сильно отличаться поведение. В первую очередь, по-видимому, это связано с теми условиями, в которых птицы живут. Все-таки верны представления тех ученых, которые считают, что социальное поведение тоже подвержено естественному отбору и должно быть полностью адекватным условиям, в которых обитают те или иные животные.

Вы упомянули про взаимоотношения птиц разных видов. Можно ли сказать, что у птиц есть языки? И насколько одни птицы понимают или могут понять, что другие птицы пытаются выразить?

Языки, конечно, есть. У каждого вида птиц свой набор сигналов, и большинство из них не совпадают. Они могут быть схожими, но даже человек на слух легко определит пение или позывки (то есть сигналы) птиц, относящихся к разным видам.

Чаще всего птицы одного вида говорят на одном языке, используют схожий набор сигналов, но могут существовать и диалекты. Примерно так же, как у человека.

В каждой местности, особенно если речь идет о птицах, которые учатся петь или даже произносить более короткие звуки, есть свои диалекты. Например, московский соловей поет не так, как курский соловей или соловьи из других мест. Мы сами более или менее легко понимаем диалекты внутри нашего языка. Если человек говорит на костромском диалекте, на северном, поволжском, то мы все равно поймем, что он нам говорит, потому что все равно он будет говорить на том же самом языке. И люди, как и птицы, по диалектам могут, конечно, оценивать: свой говорит или чужой. В некоторых случаях для нас будет более привлекателен чужой, особенно если речь про размножение. У птиц в разных ситуациях по-разному. В каких-то ситуациях, даже в большинстве, свой будет ближе, в каких-то — чужой оказывается более привлекательным.

Если говорить о том, насколько птицы могут понимать те сигналы, которые издают представители других видов, здесь тоже бывает по-разному. Если эти сигналы могут иметь какую-то ценность для птиц, которые их слышат, они их поймут. Очень близки тревожные сигналы у мелких воробьиных птиц. Есть известная история — крик на ястреба и крик на сову: очень высокий крик, который птицы издают при появлении ястреба и, наоборот, всякие шумные крики, которые они издают при появлении совы или кошки — в общем, такого хищника, который, после его обнаружения, кричащую птицу легко поймать не может. Такие крики есть у разных видов птиц. Во-первых, сами эти крики близки по звучанию, во-вторых, птицы прекрасно их распознают.

Некоторые этим пользуются. В книге Акерман описан случай с африканским дронго, который, подражая голосам других птиц, пытается их обмануть, старается, чтобы они прилетели и сделали более доступной для него добычу, спугивали летающих насекомых, затаившихся в кустах или кронах деревьев.

У таких способностей есть наследственная основа, это не традиции, но птицы могут подражать голосам других птиц. Можно сказать, что они пытаются учить некоторые иностранные слова. Сойка может кричать ястребом, чтобы обмануть ястреба, рассчитывая, что он ее не видит. Никакой хищник не полетит туда, где, как ему кажется, сидит другая хищная птица, по крайней мере рассчитывая на корм. Манипулирование поведением других птиц с помощью подражания развито у разных певчих птиц.

Бывают случаи, когда птицы достаточно легко понимают, так сказать, чужую речь. Например, они используют пение при обозначении территории. При этом птицы могут, например, обозначать территории, которые служат для размножения, и кормовые территории, с которых они прогоняют особей других видов. И когда они поют, обозначая эту территорию, другие птицы должны понимать, что туда так просто проникнуть не удастся, что они встретят отпор.

Это имеет отношение к тому, как птицы ориентируются в среде, в которой они живут. Звуковые сигналы других птиц являются компонентом этой среды. Чаще всего, наверное, сигналы других птиц птицы обычно не замечают, но, когда это оказывается важным, они вполне адекватно их интерпретируют.

Самый простой случай: поют-поют и вдруг — замолчали. Что-то произошло не то. Это как со сверчками, которых держали китайцы или японцы в домах: пока сверчок звучит, человек может спать спокойно, как только замолчал — что-то произошло, кто-то чужой зашел в дом. У птиц примерно то же самое.

Конечно, полностью «иностранный язык» птиц другого вида они не учат. Однако есть чувствительные периоды, когда певчая птица обязательно должна услышать сородичей. Если она слышит только особей другого вида, то, по крайней мере частично, может начать воспроизводить их позывки, их пение. Такое бывает не очень часто и, как правило, между близкими видами птиц.

Есть ли существенная разница между разными укладами жизни птичьих сообществ? Существуют ли у них иерархии?

Здесь так же, как со зверями. Есть общественные звери, есть те звери, которые ведут одиночный образ жизни. Если птицы способны формировать длительные, долговременные социальные связи, то чаще всего в таких случаях у них есть и определенная иерархия, разница в социальном статусе. Это те же самые гуси, например. На зимовке у них есть ярко выраженная иерархия. На вершине, на верхней ступени, находятся пары с крупными выводками, на самой нижней ступени находятся молодые гуси, которые остались без родителей, те, кто не образовал альянс со своими сверстниками. Но если говорить про птиц, которые ведут одиночный образ жизни, — даже те же самые камышовки, живущие коротко и никаких сложных социальных связей не образующие, в принципе могут на следующий год узнать своего партнера по размножению.

У многих птиц есть территориальность, и, конечно, птицы узнают своих соседей. Это очень важно хотя бы для того, чтобы экономить силы. Если ты знаешь, что рядом живут Петя, Вася и Костя, и ты их узнаёшь, то не дергаешься каждый раз, когда тебе кажется, что кто-то из них пытается взлететь на твой участок. Ты знаешь, что, по крайней мере, они хорошо знают границы твоего участка. А если появляются совершенно незнакомые птицы, то очень важно среагировать, потому что они не знают, что ты здесь живешь, что тут твой участок — им нужно это показать.

Если птица территориальная, то на своем участке она является доминантом. Другие птицы, которые на этот участок залетают, находятся в подчиненном положении по отношению к хозяину участка. Это служит основой для формирования довольно простой иерархии. Есть птицы, которые нарочно залетают на чужие участки и, хотя явно находятся в подчиненном положении, все-таки пытаются, например, там кормиться или встретиться с самкой, которая живет на участке.

Бывают случаи «сателлитов», которые я наблюдал лично. Это относилось к попыткам подчиненного самца все-таки поучаствовать в размножении в ситуации, например, когда мало самок, или малодоступной территории. Тогда можно на чужой территории обосноваться и всячески показывать, что ты в подчиненном положении. Тем не менее самка, живущая на этом участке, будет оказывать такому подчиненному самцу некоторое внимание, или же сам самец будет проявлять настойчивость. В любом случае здесь есть иерархия. Она не очень сложная, не многоступенчатая: есть птица-доминант и птица, которая находится в подчиненном положении.

Такая иерархия свойственна практически всем видам. Можно сказать, что для подавляющего большинства птиц характерны те или иные иерархические отношения. Птенцы, как правило, из этой иерархии выпадают — молодые особи, детеныши. Это свойственно и млекопитающим, и даже социальным беспозвоночным.

Возвращаясь к истории про мышиных тимелий в тропиках. Пара залетела на чужой участок, и хозяева пытались их прогнать, потом самка построила гнездо прямо на виду у хозяйки участка. С ними был птенец. Хотя он был по размеру такой же, как взрослые птицы, и, на мой взгляд, вообще ничем внешне не отличался от взрослых, родители его пытались кормить. Но хозяева участка на этого птенца не обращали вообще никакого внимания. Все понимают, что молодые птицы слабее и не могут быть претендентами на какие-то блага, которые находятся на этой территории. Поэтому молодые птицы или вне иерархии, или, если говорить про гусей, могут находиться на низших ее ступенях. Это тоже, наверное, свойственно большинству птиц.

Какие птицы учатся новому быстрее всего, а кого научить чему-то сложно или практически невозможно?

Здесь, опять же, возвращаемся к социальности. Чем более социален вид, тем больше он склонен к обучаемости. Врановые птицы постоянно следят за своими сородичами и чему-то у них учатся. Поэтому врановые обучаются очень хорошо, у них постоянно формируются традиции, которые могут закрепляться в конкретной локальной группировке и даже распространяться на достаточно большой площади. Если птица не социальная, то обучаемость у нее страдает.

Есть вещи, которые связаны с положением птиц того или иного вида на эволюционном дереве. Есть птицы, которые могут запоминать и воспроизводить звуки особей других видов, а есть птицы, которым это недоступно. Попугая, воробья или ворону можно научить говорить. Но утку, сколько ни пытайтесь, не удастся.

Есть воробьиные птицы, так называемые кричащие воробьиные, у которых тоже все заложено генетически. Они не учатся в течение жизни. Внешне они могут не отличаться от певчих — славок, мухоловок, — но высвистывать какую-нибудь мелодию или какие-то человеческие звуки научить их нереально. А канарейку, снегиря, других певчих птиц, попугая научить этому довольно легко.

Это относится, кстати говоря, и к каким-нибудь обезьянам. Нельзя сказать, что обезьяны плохо обучаемы, но у них не заложено эволюционно овладевание новыми звуками в течение жизни, поэтому обезьяну невозможно заставить говорить. Ее можно научить пользоваться жестами, складывать слова из букв, но она никогда не будет общаться человеческой речью. Она может даже понимать, наверное, человеческую речь, но не сможет ее воспроизводить. У нее полностью отсутствует такая способность. Это как учить вязанию человека, у которого нет рук.

Почему люди так любят слушать пение птиц? Говорят, что это успокаивает, расслабляет. Некоторые покупают записи с птичьим пением.

Тут есть несколько причин. Есть условия, которые являются для нас комфортными. Живя в городе, мы испытываем стресс. Человек не приспособлен к тому, чтобы смотреть на стены серого цвета, прямые линии, слушать постоянные шумы механизмов, не приспособлен к отсутствию естественных звуков природы, в условиях которых и формировался человеческий слух. Поэтому, когда мы оказываемся на природе и чувствуем естественные запахи, естественные звуки, видим зелень деревьев и трав, для нас, конечно, это окружение является комфортным. Пение птиц — элемент такого окружения.

Вторая причина в том, что птицы поют в основном на тех частотах, которые улавливает человеческое ухо, тех, на которых мы говорим. Правда, есть птицы, которые поют на высоких частотах, режущих нам ухо — например, те, что живут в горах и вынуждены перекрикивать шум горных ручьев. Как знаменитая синяя птица, которая на самом деле дрозд, но довольно красивый, живет в горах Средней Азии. Ее пение долго слушать невозможно: оно очень высокое по частоте и приближается к неприятным скрипящим звукам, которые производит мел, когда им проводят по классной доске, или нож — по стеклу. Бывают птицы, которые поют с определенным ритмом, который тоже оказывается некомфортным по каким-то причинам для человека.

Нельзя сказать, что абсолютно все птицы поют успокаивающе. Иногда птицу хочется заткнуть или чем-нибудь в нее кинуть. Но в большинстве случаев пение птиц воспринимается как элемент акустической среды, комфортной для нас. Это связано с эволюцией человека, с тем, что большинство предшествующих поколений жили в таких условиях.

Кроме того, правила, по которым строится пение птиц, в чем-то похожи на правила, по которым строится человеческая речь. Это не случайный набор звуков, пение довольно упорядочено и примерно построено так же, как воспринимает речь человеческий мозг — там должны быть интервалы, повторения.

Когда мы слушаем музыкальное произведение, то невольно ожидаем, что оно будет развиваться определенным образом, и получаем удовольствие, когда наши ожидания оправдываются. И когда мы слышим пение птиц, оно приятно для нас — примерно так же, как прослушивание музыки.

Есть еще один момент, который в семидесятые и восьмидесятые годы был актуален. Я не знаю, дошли ли сейчас до чего-то серьезного те ученые, которые этим занимались. Считалось, что человеческая речь и человеческая музыка формировались под влиянием пения птиц. По крайней мере, были ученые, которые утверждали, что это так.

Если вернуться к межвидовому общению, птицы поют в спокойной обстановке, когда их ничто не тревожит. А если они вдруг перестают петь, начинают кричать или полностью замолкают, то мы понимаем, что происходит что-то не то. Пока пение длится, оно нас успокаивает, нам кажется, что все нормально, происходит то, что должно быть. Кроме того, можно связать этот эффект с какими-то периодами, сезонами года. Пение птиц знаменует начало теплого сезона, благоприятного для человека. Когда мы говорим про весну, мы неизбежно вспоминаем про пение птиц. Можно задуматься над тем, какие из этих причин более, а какие менее важны — но их, по-моему, достаточно для того, чтобы слушать пение птиц нам было приятно.

Беседу вел Глеб Гавриш.