22 Июня 2021
Поделиться:

«Если я хочу свободы для себя, я не могу отнять ее у других»

Семейный консультант и открытый полиамор Маша Халеви написала книгу, посвященную полиаморным отношениям, в которой поделилась своим личным опытом и рассказала о существующих альтернативах моногамии. В интервью издательству «Альпина нон-фикшн» она рассказала, чем адюльтер отличается от полиамории, какие существуют формы немоногамных отношений и какую роль играют религия и политика в наших представлениях о любви.

Материал предназначен для лиц старше 18 лет.

Почему полиамория и адюльтер — не одно и то же? Простите за глупый вопрос, но это первое, о чем спрашивают, когда разговор заходит о полиамории.

В целом это, скорее, противоположности. Единственное, что их объединяет, — есть два человека, состоящих в немоногамных отношениях. Адюльтер — это когда один из них держит в тайне свою немоногамность от партнера. Партнер не знает, что происходит. Возможно, он был бы против, ушел бы или сам перестал быть моногамным, будь он в курсе. В полиамории все по обоюдному согласию, как и в прочих консенсуальных немоногамиях. Это честный подход, и потому он мне видится совершенно иным, чем измена.

Партнер, практикующий адюльтер (я не люблю это слово за излишнюю религиозность, но окей), и полиамор оба немоногамны, это правда, но это единственное, что у них есть общего.

Можно ли сказать, что единственная принципиально важная особенность всех вариантов полигамии — это консенсуальный характер, то есть добровольность? Соответственно, если все участники отношений информированы и обоюдно согласны, то это полиамория?

Прежде всего, мы должны различать полигамию и полиаморию, это не одно и то же. Полигамия не про обоюдное согласие. В полигамии (точнее, полигинии) обычно мужчины имеют больше власти, чем женщины, — все эти богатые многоженцы, имеющие нескольких супруг, которые бесправны, и могут быть только с одним этим мужчиной. Это древний патриархальный взгляд на отношения. Это не полиамория. В полиамории, да и в любой консенсуальной немоногамии, оба пола свободны. Мужчины и женщины в равной степени могут заниматься сексом и влюбляться в других людей, иметь любовные связи.

Согласие — важный принцип, поскольку это то, что отличает секс от изнасилования. Все немоногамные отношения в первую очередь должны быть добровольны. Иногда людей втягивают в то, чего они не хотят. Точно так же иногда втягивают в моногамию — просто потому, что так принято, — и люди не видят альтернатив. Пускай не всегда с большой охотой, но, по крайней мере, это должно быть по взаимному согласию.

Жить в полиаморных отношениях можно лишь одним способом или есть разные варианты?

Отнюдь не одним. Полигамия — это брак более чем с одним человеком, но обычно под этим термином мы подразумеваем полигинию. Полигиния, как я уже сказала, это когда богатый и сильный мужчина, обладающий властью и деньгами, женат на нескольких женщинах, которым, в свою очередь, запрещено выходить замуж за кого-либо еще. Тысячи человеческих культур и обществ были полигинными. Есть только четыре полиандрических общества, где у женщин есть несколько мужчин, а мужчинам не разрешается иметь других женщин. Обе эти вещи не имеют ничего общего с консенсуальной немоногамией. Консенсуальная немоногамия — это огромный континуум.

С одного края у нас моногамия, далее следует принцип «не спрашивай, не говори», когда люди выбирают политику умолчания: «Мы, вероятно, будем спать с другими людьми, но я не хочу об этом знать». Потом идет такая условная моногамия, определенный тип моногамных людей. Такие люди в целом живут моногамно, но, если что-то происходит в Вегасе, этому не обязательно оставаться в Вегасе, они могут все обсудить.

Разве это не равно измене?

Это разные вещи. Первый вариант, который я назвала, — «не спрашивай, не говори». На самом деле это заставляет людей вести себя как изменщики, но они сами на это соглашаются. Это по обоюдному согласию. Они просто не хотят об этом знать. Они в курсе, что что-то может случиться, но их все устраивает. Вот в чем разница. Далее идет вариант, который можно назвать «условная моногамия». Это моногамные люди, но иногда, может быть, раз в несколько лет, если где-то что-то происходит, и все в порядке, они могут рассказать об этом партнеру, поговорить об этом. Дальше у нас свингеры — те, кто обменивается женами и мужьями. Дальше открытый для секса брак.

Затем идет полиамория, которая, в свою очередь, имеет множество вариаций. Это может быть семья из трех, четырех или пяти человек, которые живут вместе и вместе воспитывают детей. Это может быть иерархическая полиамория, где есть первичный и вторичный партнеры, так сказать, соло-поли, это могут быть анархичные отношения, когда люди говорят: «Знаешь что? Ты не можешь навязать отношениям структуру».

Вы не можете обещать, когда соберетесь жениться: «Я буду моногамным всю свою жизнь». Нельзя быть уверенным, что останешься моногамным навсегда. Вы не можете обещать, что всегда будете любить кого-то; вы не можете обещать, что кто-то вас будет привлекать всю жизнь. Когда вам 25, вы понятия не имеете, какими будете в 50. Участники анархичных отношений полагают, что отношения, как человеческие существа, очень переменчивы. Если мы собираемся установить жесткую структуру и заявить, что это только моногамия или только иерархическая полиамория или что-то еще, — пожалуйста, но имейте в виду: все может измениться. Многие люди моногамны, но они изменяют. Другими словами, они обещают следовать жесткой структуре, но не делают этого.

Я вижу влияние патриархата в ваших словах о доминанте структуры, потому что рамки этих структур устанавливаются в патриархальных обществах.

Это не только патриархат. Я думаю, людям вообще нравятся жесткие структуры, потому что так они чувствуют себя в безопасности. Ты обещал мне, что будешь любить меня, и ты останешься со мной навсегда, я уверена в этом, так что я могу расслабиться. Думаю, нам это нравится, потому что мы чувствуем себя в безопасности, но на самом деле это ложное чувство. Партнер не всегда выполняет обещание, это иллюзия.

Существует ли статистика, показывающая среднее число полиаморных людей в обществе, и распределены ли женщины и мужчины поровну среди полиаморов?

Единственная статистика, которая у нас есть, — небольшие выборки опрошенных людей, поэтому я не знаю, насколько она репрезентативна на самом деле. Что касается консенсуальной немоногамии в Соединенных Штатах, то почти четверть опрошенных холостяков пытались жить в какой-нибудь консенсуальной немоногамии. Это очень большое количество людей. Если говорить о полиамории, а полиамория — это только один тип консенсуальной немоногамии, то недавно была опубликована статья об исследовании, авторы которого опросили около 3500 человек и выяснили, что около 11% людей в какой-то момент пытались быть полиаморными. Вероятно, около 5% жителей США, состоящих в отношениях, являются полиаморными или немоногамными по обоюдному согласию, от 5% до 10%. Это больше, чем ЛГБТ+-сообщество, так что это довольно большое количество людей. Мы говорим о 22% тех, кто пробовал немоногамию по обоюдному согласию, и это только холостяки. Мы не говорим о женатых людях, которые также являются существенной частью немоногамного сообщества.

У нас нет официальной статистики о соотношении женщин и мужчин, но я вижу, что когда мы говорим о немоногамных холостяках, то мужчин среди них больше, это статистически доказано. Мужчин, заинтересованных в разного рода открытых отношениях, больше, чем женщин. А вот что еще интересно: когда женатые люди открывают отношения, это почти всегда женская инициатива. Женщины не хотят быть моногамными, когда одиноки или разведены, но хотят быть немоногамными, когда замужем.

Как бы вы объяснили это?

Я думаю, для женщин брак сложнее во многих аспектах. В частности, в сексуальном и интимном. Если взглянуть на несовпадения в сексе, например на разное сексуальное желание состоящих в браке мужчин и женщин, то почти всегда жены не хотят секса с мужьями, а мужья хотят. У меня есть объяснение, но на эту тему можно прочесть целую лекцию. Тут есть много причин, но есть в этой структуре нечто, что едва ли не заставляет женщин угождать и заниматься сексом, потому что они якобы должны им заниматься. Вскоре им начинает хотеться открыть отношения и заниматься сексом, потому что они сами этого хотят.

У царя Соломона было 1000 женщин, а вот у самих женщин был только царь Соломон.

Как моногамия стала преобладать в качестве стандарта отношений в обществе и почему христианство поощряло моногамию, а в некоторых случаях и безбрачие? Существуют ли сегодня примеры в основном полигамных обществ?

Вы имеете в виду полиаморию или полигамию?

Скорее полигамию. Я знаю, что в арабских странах существует полигамия, но есть ли менее известные общества?

Мормоны, например, были полигамны. Сейчас им это не разрешается. Многоженство в Соединенных Штатах запрещено законом, но сейчас, в связи с ростом однополых браков, полиаморные люди тоже заявляют о желании пожениться, так что и мормоны тоже хотят вернуться к этой древней практике. Я не знаю, произойдет это или нет. Я не антрополог, поэтому не могу рассказать вам о малоизвестных обществах.

Как мы знаем, в Библии описывались не только моногамные отношения. Например, сколько было жен у царя Соломона? У него было 700 жен и 300 наложниц, всего 1000. Разумеется, царь Соломон обладал всеми этими женщинами, а вот у самих женщин был только царь Соломон. Подобное полигамное общество проблематично, поскольку влечет много войн за наследство. Также много мужчин оказываются без женщин, поскольку если у царя Соломона 1000 жен, то у примерно 999 мужчин не будет и одной. Это острая проблема. Мужчины начинают бороться за ресурсы, ведь даже одну жену можно получить лишь при наличии достаточных ресурсов. Это дестабилизировало общество. На самом деле перемены начались в Древней Греции, где все граждане были равны, и каждый мужчина имел право на женщину. Было более равномерное распределение женщин между мужчинами, но женщинам все равно приходилось сидеть дома. Они не могли работать. Они должны были воспитывать законных детей своих мужей. Они не могли заниматься сексом ни с кем другим, а вот мужчины могли заниматься сексом с наложницами, проститутками, другими мужчинами и так далее. Вообще говоря, это нельзя назвать моногамией.

Дисбаланс власти.

Затем мужчин впервые ограничили — по крайней мере, кто-то попытался это сделать. В западном мире это пришло с христианством. Христианская идеология — не моногамия. Идеология христианства — безбрачие. Посвятить себя Богу, ни с кем не заниматься сексом и не жениться. Сегодня в православных обществах это не так. Православные священники могут вступать в брак, а католические нет. Папа Григорий I, живший в VI веке, писал, что заниматься сексом не грех, лишь когда ты женат. Спасибо и на этом! Но, добавил он, вы должны заниматься сексом, только чтобы зачать детей, и в процессе вам не разрешается радоваться и наслаждаться этим. Если вам было весело и вы наслаждались сексом, то вам следует чувствовать вину.

Это христианский взгляд на секс. Почему так, собственно? Когда в вашей сексуальной жизни возникают стыд, вина, страх и обязательства, вас становится очень легко контролировать. Люди не могут выполнить предписанное. Они терпят неудачу снова и снова, а потом чувствуют себя виноватыми. Им стыдно. Они боятся того, что произойдет на том свете. Гораздо легче контролировать того, кто чувствует стыд и страх, чем того, кто говорит: «Меня не беспокоит моя сексуальность. Я думаю, что со мной все хорошо».

Не только религии, но и государства пытаются контролировать сексуальность. Даже Соединенные Штаты, это поразительно. В 1997 году там арестовали и посадили в тюрьму человека, который занимался оральным сексом по обоюдному согласию, потому что оральный секс был в этом штате запрещен. Это реальная история, я упоминаю ее в моей книге.

В США есть штат, где официально запрещен оральный секс?

С тех пор этот закон упразднили. Человека посадили в тюрьму за оральный секс по обоюдному согласию. Это безумие. Кого волнует, что мы делаем, если это происходит по обоюдному согласию, никому не вредит и все счастливы? Тем не менее в США и по сей день во многих местах государство вмешивается в отношения, и речь не только об оральном сексе. Однополые браки, однополый секс, БДСМ, полиаморные отношения — все это осуждается, потому что таким образом можно контролировать людей.

Как мне понять, что я полиаморен? Достаточно ли иметь эротический или эмоциональный интерес к кому-то еще, кроме моего партнера?

Нет. Такой интерес лишь указывает на то, что вы, по всей видимости, немоногамны или серийно моногамны. Возможно, вы потеряли интерес к своей жене, а затем заинтересовались кем-то другим. Тогда это серийная моногамия. Возможно, вы немоногамны, но не можете справиться с ревностью и представить, что ваша жена с кем-то другим. В этом случае вам, вероятно, не подойдет такой образ жизни — либо же придется примириться со своей ревностью. Это нелегкое чувство. Большинство из нас ощущают ревность — в том числе люди, которые влюблены или находятся в открытых отношениях. Чтобы справиться с этим чувством, требуется большая внутренняя работа. Это действительно не для всех. Вас можно назвать полиамором не только в случае, если вы полюбили кого-то другого, но и тогда, когда ваши отношения открыты, происходят по обоюдному согласию и вы допускаете то же самое для своих партнеров.

Что мне нужно о себе понять? Что я должен понимать о себе, чтобы идентифицировать себя как полиаморную личность?

Если вас одновременно влечет к нескольким людям, если вы испытываете романтическую любовь по отношению к более чем одному человеку, значит, вы немоногамный человек. Если вы это поняли, у вас есть выбор, как прожить жизнь. Это сознательное этическое решение. Немоногамность как таковая, вероятно, определяется генетически. Я немоногамна. Я не выбирала быть немоногамной. Но то, как я буду жить, — мой сознательный выбор. Я могу решить, что я немоногамна, но по разным причинам все равно выбрать моногамию. Или я могу сказать, что я немоногамна и я собираюсь тихо изменять за спиной мужа или жены. Или я могу практиковать открытую немоногамию и работать над собой, чтобы позволить то же самое своим партнерам. Это сознательный выбор.

То есть, определив себя как немоногамного человека, мне нужно ответить на эти важные вопросы.

Иногда нужно пробовать разные варианты. Иногда нам кажется, что это может быть очень трудно, но в определенный момент мы понимаем: «На самом деле я чувствую себя хорошо». А иногда сначала думаем: «Это так просто, это не проблема. Я никогда не ревную». А потом, в пылу момента, буквально умираем от ревности. Мы сами себя толком не знаем. Иногда нам нужно попробовать что-то, чтобы понять, наше это или нет. Но для кого-то экспериментирование может быть опасным — не всем удается справиться с возникающими сложностями. У меня нет простого ответа на этот вопрос. Каждый должен решить сам.

Если уж вы вышли за пределы «нормы», вам легче попробовать что-то выходящее за ее рамки.

Выбрать открытую немоногамию особенно трудно в патриархальных обществах — таких как Россия, да и не только. Давайте поговорим, если вы не возражаете, более детально. Как полиаморные люди ищут новых партнеров? В какой момент и как этично сказать потенциальному партнеру, что вы находитесь в полиаморных отношениях? Что произойдет, если эта информация окажется неприемлемой для человека?

Зависит от того, живут ли люди уже таким образом или только подумывают о том, чтобы начать так жить. Допустим, я одинока и мне кажется, что полиамория — это мое, но на самом деле я этого не знаю. Не думаю, что свои сомнения стоит обрушивать на человека на первом свидании. Я ведь даже не знаю, действительно ли хочу так жить. Я не знаю, справлюсь ли — я просто размышляю. Вы обязательно должны обсудить это с партнером, но не обязательно на первом свидании.

Если я уже живу в полиаморных отношениях, считаю, было бы неэтично заставлять другого человека думать, что я моногамна, просто потому что это норма. Люди не уточняют на первом свидании: «Вы моногамны или не моногамны?» Большинство по умолчанию считает тебя моногамными. Если я немоногамна и полиаморна, мне следует сказать об этом еще до свидания и дать человеку выбор, если он хочет встретиться со мной.

Мы возвращаемся к вопросу о согласии. Если это неприемлемо для моего партнера — что ж, пускай будет так. Я не собираюсь заставлять его делать то, чего он не хочет.

Полиаморные люди ищут себе партнеров так же, как и все остальные?

У нас есть свои сайты знакомств, есть группы в Facebook, Telegram, WhatsApp и так далее. В каждой стране есть мероприятия для знакомств. Существуют полиаморные вечеринки, встречи и приложения для знакомств — такие как OkCupid, где вы можете определить себя как немоногамного. В Facebook вы можете указать в статусе, что находитесь в открытом браке. Мир все больше и больше открывается.

Это здорово.

Пока еще не совсем, потому что гораздо больше людей определяют себя как моногамных. Выбирать особенно не приходится.

Эта диспропорция затрудняет поиск подходящего партнера, потому что открыто немоногамных людей мало. Мой следующий вопрос касается другого вида диспропорции. Насколько трудно для цисгендерных полиаморных женщин найти партнеров для отношений по взаимному согласию по сравнению с моногамными женщинами? А как насчет полиаморного мужчины и ЛГБТ+-персоны?

Женщинам, независимо от того, полиаморны они или нет, очень просто найти секс. Просто сделайте вот так (поднимает руку. — Прим. ред.), и тогда у вас будет 50 мужчин, стоящих в очереди. Так это работает. А вот мужчинам крайне трудно найти партнеров только для секса, потому что большинство женщин хотели бы серьезных отношений — пусть даже полиаморных отношений, в которых также есть любовь и обязательства. Женщины получают то, чего не хотят, а мужчины не получают того, чего хотят. Это несправедливо, но, к сожалению, так оно работает.

Вступить в серьезные любовные отношения, я думаю, одинаково трудно для обоих полов. В сообществе ЛГБТ+ гораздо больше людей в открытых и полиаморных отношениях, чем в цисгендерном обществе. Когда мы говорим о гомосексуалах, примерно 60–80% живут в браке, открытом для секса. Я также встречала довольно много гомосексуалов, которые живут в полиаморных отношениях.

Для лесбиянок этот процент также выше, чем для цисгендерных женщин, а для бисексуалов существенно выше. Среди бисексуалов на 30% больше людей, живущих в полиаморных и открытых отношениях, чем среди моногамных людей.

Можем ли мы предположить, почему у ЛГБТ+-людей сложилась такая ситуация?

Если уж вы вышли за пределы «нормы», вам легче попробовать что-то выходящее за ее рамки. Гомосексуалы и бисексуалы могут позволить себе делать что-то, выходящее за общепринятые рамки. Их и так уже осуждают. Для гетеросексуальных людей ощущение выхода за рамки нормы иногда происходит впервые. Это очень, очень, очень страшно.

Кроме того, гомосексуалы больше говорят о сексе, чаще договариваются о сексе, потому что им это необходимо. Гомосексуалы должны определить: «Ты сегодня хочешь так или иначе? Ты возьмёшь сегодня "женскою" роль или "мужскую"?» Гетеросексуальные люди не привыкли много говорить о сексе. Я думаю, в культуре, где люди привыкли обсуждать вопросы, связанные с сексуальными желаниями, в принципе легче разговаривать.

Слово «полиамория» пришлось изобрести, такого понятия не существовало.

У полиаморов есть субкультура со своим сленгом, символами, мемами, чем-то в этом роде?

Конечно, все перечисленное есть. Даже слово «полиамория» пришлось изобрести, ведь такого понятия не существовало. У людей было только два варианта: я изменщик либо я моногамен. Открытый брак или полиамория — недавно придуманные термины. Сегодняшнее терминологическое разнообразие беспрецедентно. Например, как вы назовете «девушку моего мужа»? Вы назовете ее метамуром.

Метамуром?

Да. Кто-то, находящийся за пределами моей любви, по другую сторону моей любви.

Хорошее слово.

Или вот другое слово, противоположность ревности. Комперсия. Я чувствую комперсию, когда счастлива за своего партнера, потому что у него только что был отличный секс с кем-то другим. Или, когда он влюблен в кого-то другого и потому счастлив и сияет, а я счастлива за него. Полная противоположность ревности. Да, я знаю, звучит неправдоподобно, но некоторые люди действительно чувствуют это. Для некоторых это смешанные чувства. Я сама испытывала что-то подобное много раз. Я могу быть очень рада за своего партнера, но я также могу быть напугана. Может быть, произошедшее что-то изменит между нами? И я тоже начинаю ревновать, но одновременно с этим ощущаю и теплые чувства, ведь он счастлив, свободен. А я хочу, чтобы мои партнеры были свободны.

Массовая культура влияет на всех нас. Поможет ли, если больше знаменитостей открыто заявят о своей полиаморности?

Да, конечно. Для нас это так же важно, как и для ЛГБТ+. Чем больше знаменитостей, которых любят за то, что они хорошие актеры или певцы, открыто заявят о своей полиаморности, тем быстрее люди привыкнут. Когда вы к чему-то привыкаете, оно перестает быть чуждым, вы этого не боитесь. Например, американский актер Уилл Смит, его жена и их дочь открылись как полиаморы. Я не помню конкретных имен, потому что на самом деле всех из этих актеров знаю, но недавно я прочитала статью о том, сколько актеров на самом деле живут в открытых отношениях. Как зовут актрису из «Вики Кристина Барселона», блондинку?

Скарлетт Йоханссон.

Она сказала, что она немоногамна. Множество мужчин, вероятно, теперь счастливы.

А как насчет фильмов, видеоигр или книг? Есть ли знаковые персонажи, которые открыто полиаморны?

Их все больше и больше, особенно благодаря Netflix. Их телесериалы всегда были в авангарде, там изображался межрасовый и гомосексуальный секс. Они привносят в сюжеты открытый брак и полиаморию. Есть несколько сериалов, например «Wanderlust» или «You Me Her». Есть и некоторые фильмы. Например, «Профессор Марстон и его Чудо-женщины» об этом. Он основан на реальной истории человека, который придумал Чудо-женщину и жил в триаде с двумя женщинами. В ту пору это было не принято.

Это было, кажется, в 40-х годах в Штатах, вряд ли они публично демонстрировали свои отношения. Они всю жизнь жили в шкафу. Очевидно, рассказать об этом было нельзя.

Думаю, и сегодня большинство полиаморов, людей, живущих в открытом браке или свингеров не распространяются об этом. Они лгут своим детям, родственникам, друзьям, коллегам и так далее. В каком-то смысле мы тоже обманщики. Возможно, мы не изменяем нашим мужьям или женам, но мы обманываем общество. Пока мы из-за страха сидим в шкафу, мы тормозим прогресс. Очень, очень страшно вылезать из шкафа — я никого не заставляю это делать и не думаю, что следует заставлять, — но чем больше людей смогут позволить себе публично открыться, тем лучше, потому что это правда. Реальность такова, и я считаю, общество должно взглянуть правде в глаза.

Если бы все, кто живет немоногамно, вышли из шкафа, вы бы увидели, что доля действительно моногамных людей весьма мала. Никаких проблем в этом нет, здорово, что есть моногамные люди. Если это им подходит, то почему нет? Но зачастую под фасадом, который люди показывают в Facebook для своих друзей и родственников, что-то кроется. Оно огромно, а все отводят глаза и притворяются, что ничего не замечают.

Нам нужна и безопасность, и свобода.

Но есть люди, изменяющие своим партнерам, и для них это нормально. Я знаю людей, к сожалению, которые готовы заняться сексом вне брака, но своим партнерам они этого не позволят.

Потому что они не могут этого сделать. Я, возможно, сейчас прозвучу пристрастно по отношению к неверным людям, но я скажу, что это очень, очень сложно. В нашем обществе даже говорить об этом партнеру крайне болезненно. Некоторые считают, что быть честным и говорить об открытом браке с вашим партнером бестактно, потому что вы наверняка причините ему боль, и не факт, что он с этой болью сможет справиться. Такие люди решают жить по принципу «ложь во спасение».

Может быть, это правда так, но, с другой стороны, звучит очень покровительственно. Конечно, люди бояться разрушить семью. Нам нужны наши семьи, наши мужья, дети, совместный бюджет, и мы не хотим никому причинять боль — мы хотим безопасности. С другой стороны, мы хотим свободы и приключений, нам хочется, чтобы наша сексуальная жизнь была увлекательной, мы хотим пробовать новое. Кажется, будто эти потребности не могут сосуществовать. И нам приходится выбирать между безопасностью и свободой. Многие люди выбирают безопасность, а затем понимают, что им нужна свобода. Они не знают, как ее получить, и тогда они ее крадут.

Этичное решение заключается в том, что, если я хочу свободы для себя, я не могу отнять ее у других. Это не только этично, это еще и в моих интересах, поскольку я хочу, чтобы мои партнеры были свободны. Я не хочу, чтобы они были моими рабами. Мне нужна самостоятельная личность, свободный человек. Если вы моногамны, вы можете предпочесть свободную сознательную моногамию, чтобы ваш партнер был моногамен по собственному желанию, а не потому, что иного не позволено. Моногамия — это то, что я выбираю для себя, а не решаю для кого-то другого. Если я моногамна, это не означает автоматически, что мой партнер тоже моногамен. Мои предпочтения не могут быть поводом принудить другого.

Это подводит нас к последнему вопросу. Российское общество очень консервативно, и нормы гендерного поведения даже сейчас очень патриархальны. Не могли бы вы сказать несколько слов вашим русским читателям по этому поводу?

К сожалению, в России осуждается все, что не соответствует традиционным представлениям о семье. Я думаю, что Россия — страна, не знавшая свободы. От царского режима, который порабощал людей, вы пришли к коммунистическому режиму, а потом к нынешнему. Я не думаю, что вы когда-либо чувствовали, каково это — быть свободными. Но я хочу, чтобы для вас все изменилось.

Беседу вел Глеб Гавриш.

Книги

Скидка
Полиамория. Свобода выбирать

Рубрики

Серии

Разделы

Издательство