17 Февраля 2023
Поделиться:

Не бояться безумных идей: обновленный «Центр тяжести» Алексея Поляринова

Дебютный роман эссеиста, прозаика и переводчика Алексея Поляринова «Центр тяжести» публикуется в новой редакции и с авторским предисловием спустя пять лет после первого издания. Это антиутопия, проступающая из семейной саги и сборника притчевых сказок, а еще киберпанк и многосоставная история о текстуальности и энтропии. О самом известном романе Алексея Поляринова рассказала литературный критик Анастасия Шевченко.

Тело отсчета

Центр тяжести — это точка, относительно которой суммарный момент сил тяжести равен нулю при любом положении тела. Персональный уравнитель внутри. От размещения центра тяжести зависит распределение веса, устойчивость, а значит — управляемость объекта. Вы знаете, где расположен ваш центр тяжести? А вы уверены, что управляете вы, а не вами? Вопрос на 528 страниц.

Первая публикация романа «Центр тяжести» — это точка, относительно которой пять лет назад сместился центр тяжести критика и переводчика, перешедшего в статус писателя. Но в конце 2022 года Алексей Поляринов вернулся к дебюту для небольшой юстировки. Теперь это все тот же перенесенный на русскую почву великий американский роман — как и планировалось автором, — но текст уже отцентрированный, облегченный и технически почти безупречный, напоминающий о том, что вечное движение в бездну невозможно.

Траектория

Небольшой поселок в Ростовской области, обычная российская семья: несколько аутичный отец-математик с дивным прибалтийским акцентом и занятной фамилией Портной, энергичная мать двух потенциальных вундеркиндов, а по факту неуверенный в себе творец, редактирующий чужие тексты и — отчасти — жизни. Двое сыновей — не очень одаренный в системе материных координат и очень одаренный, но оба пробившие право на самоопределение и даже в какой-то мере реализовавшие его. Поначалу это симпатичное, чуть мистическое и уютное пространство: не то ранний Брэдбери, не то всегдашний Веркин. Но любое утопическое детское настоящее заканчивается, и на него неизменно наступает антиутопическое взрослое будущее.

Векторы

Персонажи Алексея Поляринова начинают движение примерно из одной и той же точки, хотя в разное время и в разном направлении. Иногда даже в разных плоскостях. Вначале все вполне безобидно: еще одна история подростка, считающего себя недопонятым гением. Постепенно она ускоряет ход: и вот подростков уже трое, все в разной степени недопоняты и гениальны. И затем набирает критическую массу: подростки вырастают, проживают первые драмы и первые рефлексии, делают нелинейные выводы. И вместо повести о хрупком пограничье между детством и недетством читателю открывается семейная сага с фрактальными отступлениями, в безусловный нарочитый резон которых начинаешь верить немного погодя и с непременным желанием вернуться, чтобы определить момент импульса, оперируя все новыми вводными. Но и это было бы слишком просто, если бы через личные истории, рассказанные от первого лица (читай: через исповедь ненадежного рассказчика), не проступала собственная мифология мира, сконструированного Поляриновым. Нина Портная, промучившись какое-то время с недоверием к себе, не без помощи одного из сыновей сочинила коллекцию сказок, не то определивших судьбу протагонистов, не то едва не погубивших всю семью.

Знаете, в детстве отец читал мне книжку сказок «Путешествие камней». И там был один рассказ, он назывался «Центр тяжести». Речь в нем идет… в смысле, там есть город, и сквозь него дует очень сильный ветер — Ветер Истории. И чтобы противостоять ветру, жители города ходят в специальное министерство — оно так и называется Центр Тяжести. Там им на голову надевают специальный шлем, который превращает их воспоминания в камни.

И чем тяжелее воспоминание, тем более плотным и тяжелым получается камень. — Я подняла на нее взгляд. — Понимаете? Тяжелые воспоминания в этом рассказе — они как ценные породы. Люди кладут их в карманы и так ходят по улицам города. Камни для них как якоря, они не позволяют Ветру Истории подхватить человека и унести в забвение. Я много думала над этим рассказом и не могла сообразить: что хотел сказать автор? Я знаю, что это дурацкий вопрос, и все же это ведь сказка, верно? В сказке должна быть мораль. Четкая, легко выводимая. И я все думала: что означают эти камни — они добро или зло? И правильно ли это: сравнивать тяжелые воспоминания с драгоценными камнями? И правда ли, что тяжелые воспоминания нужно носить с собой в карманах и что они спасают нас от забвения? Как думаете? По-моему, это какая-то болезненная фиксация на негативном. Я не хотела бы таскать свое тяжкое прошлое с собой. Не-а. Если бы я жила в этом городе, я бы вышла на улицу, выбросила камни из карманов и позволила бы Ветру Истории подхватить меня и унести куда подальше.

Момент импульса

Рассказывая о «Центре тяжести» нелегко уйти от механических метафор, связывающих мифологизированный гуманитарный мир брата-сочинителя, строго организованный мир брата-программиста и динамическую картину мира сводной сестры — точки, поставленной их общим отцом на семейной оси координат. Но что поделать, если противостояние личности и идеи — центробежные силы этого текста, а эстонский акцент Портного-старшего подтверждает догадку: «дочка» превращается в «точку», ее же участием определяется поворотный момент в жизни братьев, умеренно оппозиционного журналиста и программиста, разрабатывающего программы слежения для безымянной прогосударственной Компании. Кто из них сила, а кто импульс — решать читателю, как ему же и определять собственный центр тяжести.

Это так странно — наблюдать за столкновением двух миров: в центре первого — личность, в центре второго — идея. В первом мире жизнь человека бесценна, во втором не стоит ни гроша. В первом мире любят ближних (родителей, детей, друзей), во втором — дальних (царя, пастора, национального лидера). В первом мире люди почитают конкретных личностей (писателей, ученых), во втором — абстрактных (Бога, вождя, традиционные ценности). В первом мире основа этики — свобода выбора, во втором — покорность.

Такой вот парадокс: чем ближе к национальному единству, тем дальше от человека.

Координатная плоскость

Вообще, «Центр тяжести» — метатекст. Если читателю угодно искать аллюзии и параллели, эта почти детективная сторона книжного опыта даст ему дополнительные смыслы и подтолкнет к полке, на которой стоят, чуть запылившись, тома с текстами Сервантеса, Конан Дойла, Джонатана Франзена, Джона Ирвинга, Дэвида Митчелла, Джонатана Фоера, Уильяма Гибсона… впрочем, не будем подсказывать, продолжите список самостоятельно.

А во вторую очередь это метаразмышление о доверии автора к себе, его стремлении довести историю до конца и поставить точку в нужном месте, приложив момент силы к моменту импульса так, чтобы задать правильный вектор только что завершенной вселенной.

Теперь, глядя на «Центр тяжести» спустя пять лет после его завершения, спустя десяток исторических событий, последствия которых нам всем теперь придется разгребать, я думаю, что могу дать молодым авторам один совет: больше доверять интуиции и не бояться идей, которые кажутся вам безумными или чернушными. Мой опыт показывает, что в России именно безумные идеи имеют свойство воплощаться в жизнь — как правило, только они, увы, и воплощаются (Алексей Поляринов).

Книги

Скидка
Центр тяжести

Центр тяжести

Алексей Поляринов
790 ₽615 ₽

Рубрики

Серии

Разделы

Издательство