Максим Семеляк казался музыкальным критиком «Афиши», отцом-основателем «Prime Russian Magazine», главным редактором «Men’s Health» — и отродясь не был евангелистом «автофикшна». Тем не менее, герой его первого романа — надежный, как весь гражданский флот рассказчик: один в один автор образца 2008 года. Нарцисс-мизантроп, он раскапывает могилу на Ваганьковском и, окружив себя свитой из эксцентричных существ, притворяется внуком Зощенко, изучает боевое искусство, практикует мирное варварство, торгует прошлогодним снегом, погружается в бытовую феноменологию, барахтается между юмореской и элегией и плавает в философии.
Семеляковский «водевиль» никакой не роман, но огромное стихотворение в прозе, позволяющее ощутить экзистенциальный вакуум целого поколения, отказавшегося иметь дело с современностью. В жизни это добром не кончилось, но сто тысяч лучших слов в лучшем порядке — вполне приемлемая компенсация за осознание: так, как в мае 2008, не будет уже никогда.
«Средняя продолжительность жизни» есть не что иное, как русская «Волшебная гора», феноменологически редуцировавшаяся до кооператива «Озеро», воронка которого засасывает Касторпа-Семеляка (ни о каких совпадениях не может быть и речи — это точно он) со всей его свитой из сеттембрини, нафт и пеперкорнов, да и мадам Шоша, разумеется, здесь тоже имеется.
Семеляка, с его одержимостью докопаться до небес, можно, конечно, прогнать под конвоем по коридору «литературы травмы», «ревизии идентичности» и «автофикшена»; другое дело, что в ответ на требование, как говорится, предъявить он ощеривается: «Эго-документ — это можно, эго-документы, граждане, в порядке...» — и переворачивает стол.
Лев Данилкин, редактор