Роман Антона Секисова наследует прозе о героях-странниках, скитающихся без цели в жизни или гоняющихся за иллюзорной мечтой. 37-летний Митя, некогда крутой столичный журналист, теперь — релокант, живущий в Грузии и ведущий аккаунт от имени вебкам-модели. Перед читателем оказывается Данте, заплутавший в темном лесу и «земную жизнь прожив до середины»; Онегин, скитающийся без цели и не желающий ничего, вместо посещения званых обедов пьющий кока-колу; Акакий Акакиевич, постепенно растворяющийся в мире уснувшего курортного городка в несезон и теряющий себя, ведь его «я» распадается. Антон Секисов, как и в «Комнате Вагинова», пишет о маленьком человеке XXI века — только в «Курорте» герой уже не столь юн, что делает его положение в глазах читателя и комичнее, и трагичнее одновременно. 

Но новый роман созвучен с «Комнатой Вагинова» не только в этом — здесь так же необходимо авторское мифотворчество. Миф о Петербурге как о «расчленинграде» из прошлой книги сменяется практически потусторонним приморским пространством, которое то ли предваряет вход в метафорический подземный мир, то ли становится одним из его уровней — тем, где, согласно «Божественной комедии», стенают ничего в жизни не достигшие души, вечные странники, не выбравшие сторону ни в одном споре. Пространство жизни релокантов, курорт в несезон, — место таинственное и иллюзорное, туманное, тут все не то, чем кажется, улицы могут напоминать то детские воспоминания, то кадры мультфильмов и кино. Это пристанище обреченных — но обреченными их сделали не столько судьба и внешние обстоятельства, сколько собственные решения. 

В этом смысле главный герой «Курорта» вызывает не столько сострадание, сколько жалость: безусловно, его жизнь изменилась из-за внешних обстоятельств, но он добровольно надел маску вебкам-модели и теперь не может выбраться из бессмысленного болота полужизни, затягивающего все сильнее. Возможно, единственная соломинка, за которую можно ухватиться, — мужчина, обожатель несуществующей вебкам-модели, кидающий в чат фото со своих лесных прогулок, а не дикпики. Однако есть в «Курорте» еще один важный вектор. Это роман о потере дома и попытках вернуться к нему; по сути, история Одиссея, заплутавшего по дороге домой, откуда был вырван волей обстоятельств, и застрявшего на одном из туманных, полувыдуманных островов — где-то на границе бытия и небытия, смысла и бессмыслицы, смеха и слез. 

«По выходным Митя слонялся по городу с утра и до вечера, ритмично вдыхал и выдыхал воздух по совету качков Рената и Димы. Но нечто тяжелое, мрачное клубилось в мозгу. Вокруг были только серость и влажные пустые пространства в тумане. С неба вечно сочилось. Иногда можно было заметить размытые призрачные фигуры, растворявшиеся и возникавшие вновь. Вероятно, здесь, в Колхиде, во время зимних сезонов древние греки черпали вдохновение, чтобы описать свой тоскливый Аид. Митя и сам ощущал себя бестелесным, скользящим в каком-то условном пространстве: просто тень в загробном мире язычников. А дома было уютно, тепло, продукция студии Диснея ждала своего часа. Но дома категорически не сиделось».

Абсурдный, смешной и одновременно пугающий реалистичностью происходящего и обреченностью персонажей, «Курорт» становится хорошим образцом трагикомедии в современной прозе. Как говорит сам автор в интервью, современную реальность лучше всего отражать именно таким образом, и потому его текст — местами обращающийся комедией положений, местами едко-сатирический— проникнут легкой, отчасти чеховской грустью. Это смех тех, кто «всё свое состояние проел на леденцах», кто согласился на продажу своего вишневого сада прошлого и превратился в призрака — в пустую оболочку, оторванную от корней. Антон Секисов, как и всегда, осмысляет социально-политические процессы современности и показывает их влияние на психологию героев, и потому реальность художественного текста по-кафкиански зыбка. Ее способны изменить одни лишь мысли персонажа, его восприятие — и вот одна иллюзия уже становится другой.