31 Августа 2021
Поделиться:

Диалог с духовным: плейлист к роману «Исландия» от Александра Иличевского

Этим летом в подразделении «Альпина.Проза» вышел новый роман Александра Иличевского «Исландия», рассказывающий об экспериментах с сознанием и духовных поисках в новом мире. По мнению автора, музыка лучше литературы способна передать невыразимое. К выходу книги Александр подготовил плейлист к роману, а также эссе, которое поможет лучше понять новую работу писателя.

Михаил Бахтин, вспоминая о Марии Юдиной, говорил: «Музыка религиозна по самой своей природе». Это – интересное и важное утверждение, интуитивно очевидное, но, если задуматься, глубокое и подлежащее изучению. В самом деле, наиболее точное описание мышления о тайне, мысли о ней можно было бы представить именно и только музыкой. Непредставимое не владеет человеческим языком, зато обладает звучанием. По этой же причине поэзия больше подходит для произнесения неизъяснимого, чем речь, ибо содержит просодию, меру времени, вечности. Музыка формирует и откликается, находится в диалоге с душевным, то есть эмоциональным опытом существования. Чаще всего на вопросы: «Что вы пережили? Как вы пережили?» — нечего ответить. Литература тут явно беспомощней музыки. И литературе явно есть чему у музыки поучиться. Скажем, Пятая симфония Шостаковича точнее любых слов говорит об эпохе террора. Ибо словам вообще не стоит браться за невыразимое (страшное, прекрасное), лучше оставить это музыке. Именно поэтому великие мистики, пророки и евангелисты так естественно переводятся на музыкальный язык. Бах, в сущности, без зазора (слов) и без посредников (лирического героя) адресовался к Богу и Его выражал. Но чем еще измеряется глубина мироздания, кроме музыки сердца?

Led Zeppelin были столпами моей юности: я и некоторые мои друзья полагали это симфоническое собрание двух гитар, ударника и орфического певца высшим музыкальным достижением цивилизации. В сущности, вся моя молодость прошла под вопли Планта, пассажи Пейджа и набат Бонэма, от которого грудная клетка содрогалась ничуть не меньше, чем барабанные перепонки. В самом деле, какой еще барабанщик способен таким нутряным образом тронуть слушателя? Разве способны на это молниеносные дроби Фила Коллинза или танцующие трясогузки Макса Роуча? Когда-то меня всерьез занимал феномен британского рока, почему вообще англичане оказались столь бешено восприимчивы к рок-н-роллу. Почему Новый Свет, рассекаемый к югу бурбонно-блюзовыми водами Миссисипи, не породил ни «Битлз», ни «Роллингов», ни тем более «Цеппелинов», почему он уступил на этом поприще именно имперски чопорным англичанам, — вот это было настоящей загадкой. Однажды пришлось предположить, что необъяснимый, неистовый исход британского рока ознаменовал лавинообразное замещение имперского синдрома в Британии. Это было что-то вроде британского мандата в культуре. Империя ушла, но мир вскоре снова был завоеван, и счастливо на этот раз. Музыка, а не сталь и не трубопрокатные станы, не тяжелая промышленность и не оружие, а именно музыка занимала первую строку английского национального экспорта в течение десятилетия. Есть ли еще примеры в истории такого перевода экономики с промышленных рельсов на рельсы духовные? Вы когда-нибудь слушали альбом LZ Roots — почти фольклорные вещи, на которых основаны многие шедевры “Цеппелинов”? Как и положено настоящим колонизаторам, англичане сделали из примитивного материала настоящее искусство, обработав и развив, вставили его в корону империи.

LZ – маги. Чем гитара не арфа? Чем Плант не псалмопевец? Чем дирижабль не дирижер? Бубен, барабан сначала использовался для изгнания духов, а потом и врагов. Барабанщики — неотъемлемая часть древней пехоты. Искусство вообще есть дисциплина, заклинающая духов.

Since I've Been Love You, Led Zeppelin


Cocteau Twins в далекой юности дал мне послушать один биолог, со словами: «Представляешь, они поют на неизвестном человечеству языке!». Мне сразу понравилась глоссолалия Элизабет Фрейзер. Что может быть интересней пения китов? Только песни инопланетян, каковыми Cocteau Twins и являлись. Тем более в ту пору имя Жана Кокто тоже завораживало. Где-то я вычитал, что Кокто написал роман «Опиум» – и я приложил немало усилий этот текст найти, но в конце концов выяснил, что роман не переводился на русский язык: так я впервые столкнулся с ограниченностью возможностей отдельно взятой культуры. Так мне пришлось понять, насколько важны трудности перевода. Это было едва ли не первой весточкой тяги к культуре мировой. Cocteau Twins мелодически уникальны – их просодию не спутать ни с чем. И если верно утверждение, что музыка есть пространство, в котором обитают души, то они создали целый неведомый и прекрасный континент, населенный теми, кто их обожает.

Pandora, Cocteau Twins


Алим Гасымов – золотой, беспримерный голос мугама, шедевра восточной музыки. По одним прикрытым глазам, по одной смиренно устремленной ввысь посадке тела, по тому, как Гасымов подносит к виску ладонь (еще и акустический жест) – ясно, что его голос обращается в глубину глубин вселенной и больше того – ее достигает. Существуют строгие каноны этой уникальной музыкальной культуры, но Гасымов, сохраняя их, превосходит, расширяет границы тем, что открывает свое сердце западной культуре, подобно тому, как суфий основывает поступок истины на усилии сердечной мышцы. Долгое время восточная культура основывалась большей частью не на изобразительных каналах глазного нерва, а на тексте и музыке. Вот откуда происходит особенная профетическая нота мугама, его чрезвычайная осязательность и проникновенность. Мугам тоже относится к незабываемому звучанию моего детства и юности. Когда мне было лет десять, я спросил отца – о чем поет в невыносимо знойный полдень певец, которого мы однажды увидели на залитом солнце холме на Апшеронском полуострове, о чем так высоченно в одиночестве он тоскует, – отец ответил: «О любви».

Trace Of Grace, Alim Qasymov, Michele Godard

Мария Юдина, Даниил Трифонов и Моцарт. Я отлично помню все шорохи и препинания этой среднеформатной пластинки, бирюзовая этикетка: Двадцать третий концерт Моцарта, запись 1948 года, исполняет М.Юдина. Это и было самым серьезным впечатлением от музыки в детстве: в Adagio Двадцать третьего концерта есть восемь нот, на которых — как мне тогда, в двенадцать лет, представлялось — держится весь мир. Много позже я узнал, что Сталина Моцарт в исполнении Юдиной тоже не оставил равнодушным. Послушав трансляцию концерта по радио, тиран приказал доставить ему пластинку. Сутки пианистка и оркестр записывали Двадцать третий концерт. Сталин, получив пластинку, отправил Юдиной двадцать тысяч рублей. Юдина ответила, что будет молиться, чтобы Господь простил ему то, что он сделал со страной и народом, а деньги передаст церкви. И еще легенда сообщает, что эта пластинка стояла на патефоне у смертного одра Кобы. Разумеется, всё это слишком глубокомысленно, чтобы быть правдой, но, в самом деле, — только разве что Джесси Норман с Клаудио Аббадо в Третьей симфонии Малера в течение долгого времени могли еще заставить меня услышать ангелов.

Даниил Трифонов играет Двадцать третий концерт конгениально тому исполнению Юдиной.

Wolfgang Amadeus Mozart, Concerto No 23 in A major, Daniil Trifonov

Лу Рид мелодически и философски хорошо выражает свою эпоху. Лу Рид – это просодическая основа Чарльза Буковски, Денниса Джонсона, Сильвии Платт, Алена Гинзберга... Совершенное счастье, что у этого поколения был один из личных, неповторимых голосов. Лу Рид в некотором смысле элитарен, точней приватен, как LSD, и при этом почти неисчерпаем. Он сыграл и написал столько всего – что на моей памяти не раз задним числом пополнялся список его хитов. Это особенное свойство художника – качество, умноженное производительностью. Качество, которое со временем только укрепляет пристальное внимание к творчеству.

Coney Island Baby, Lou Reed


БиБи Кинг в одном из интервью говорил, что Миссисипи своей необъятностью – шириной и полноводностью – определила два вида развития блюза. Музыкантам, чрезвычайно бедным, по определению, людям, через реку не так-то просто было перебраться, и способы извлечения высокого чувства из грошовой гитары со временем стали порядком различаться. Иными словами, не только культуры и племена разделялись и расселялись по рекам. И не только отсюда следует, что блюз – это целая особая музыкальная цивилизация. Конечно, БиБи Кинг и Эрик Клэптон – ее боги, которым не только с удовольствием поклоняется публика, но которые эту публику орошают животворящими потоками уникального, изобретенного ими звука.

The Thrill Is Gone, BB King, Eric Clapton etc


Пако де Лусиа – это имя для меня связано… с Ленинградом, где я его услышал в юности. Четырнадцати лет отроду, родившийся в полупустыне Апшеронского полуострова и выросший в промышленном Подмосковье, я впервые оказался посреди искусства «Петра творения». Я шел, раскрыв широко глаза по Невскому проспекту, и увидел афишу концерта в «Юбилейном». Пако де Лусиа за всю жизнь, кажется, ни разу не промахнулся по струнам, как редко промахивался этот город. Страсть не может быть выверенной, – так кажется поначалу, пока не увидишь танцоров фламенко. Сочетание канона, точности звуков, ритма, – с пламенем танца и мелодии – производит невыразимое впечатление. В этом есть что-то от классичности как таковой: взлететь может только то, что обладает достаточной силой и точным расчетом конструкции. Музыка Пако – полет и горение, взявшие себя в руки искусства, и потому безопасные и притягательные, как привекательна сама красота.

Entre dos aguas, Paco De Lucia


Перголези написал о том, как мать утратила Сына и стоит перед Его распятием. Композитор вложил в это предстояние свою боль по умершей недавно возлюбленной. Вероятно, вот почему в Stabat Mater есть место, которое физически трудно выслушать. И только то, что Филипп Жарусски и Эмок Барат даровали этой боли голоса ангелов, – помогает эту великую музыку вынести до конца.

Stabat Mater, Pergolesi, Natalie Schtutzman, Philippe Jaroussky


Song To The Siren, album This Mortal Coil, Elizabeth Frazer


Meditation In Desert


Плейлист с небольшими вариациями также можно послушать на Яндекс.Музыке.

Книги автора

Скидка
Исландия

Исландия

Александр Иличевский
640 ₽243 ₽
Скидка
Точка росы: Повести и рассказы

Точка росы: Повести и рассказы

Александр Иличевский
890 ₽585 ₽

Рубрики

Серии

Разделы

Издательство