Почему Пушкин впервые пишет прозу

— Это первое прозаическое произведение Пушкина. Как так получилось, что он решил написать прозу? В какой момент в его творческой биографии появились повести?

— Давайте мысленно перенесемся в август 1830 года. Москва. У Пушкина умирает любимый дядя Василий Львович, про которого он говорил: «Вы дядя мне и на Парнасе». Человек, много сделавший для Александра Сергеевича, для его поэтического становления. Они были очень близки. Дяди не стало, Пушкин занимается проводам Василия Львовича в последний путь. И смерть дяди отодвигает свадьбу, которая и так шита белыми нитками. Историю сватовства вы знаете — сначала ему отказали…

— Минуточку. Про сватовство буквально пару слов. Можно поподробнее?

— Да, Александр Сергеевич сватался к Наталье Гончаровой дважды. Но понятно, что жених он был не самый завидный. Первый раз ему отказали, на второй уже нет, но и твердого «да» не сказали, потому что по-прежнему его репутация была так себе.

Но в то же время семья Гончаровых не блещет ни состоянием, ни положением. И понятно, что, какая бы Наталья Николаевна ни была невероятная красотка, возможно, ей придется остаться в старых девах. Чего, конечно, маменьке Натальи не очень бы хотелось. Поэтому скрепя сердце она говорит: «Ладно, мы посмотрим».

И в общем-то, свадьба решена, но тут умирает дядя. И понятно, что траур и в ближайшее время ни о каком бракосочетании речи идти не может. И Пушкин, проводив дядю в последний путь, думает: «Ладно, раз такое дело и все равно свадьба откладывается, съезжу я в Нижегородскую губернию в имение Болдино, где мой папенька…»

Папенька, Сергей Львович, славился невероятной скупостью. Но по закону, раз сын женится, он должен был отписать ему какое-то наследство. И он отписывает ему село Кистеневку в имении Большое Болдино. И Пушкин едет буквально на неделю уладить дела с этим наследством, пересчитать души, перемерить землю.

Пребывает он в Болдино 5 сентября 1830 года, а дальше случается то, что все мы с вами пережили несколько лет назад: карантин. На Москву обрушивается холера, и Москву и Петербург закрывают. Посты, кордоны устанавливают по всем дорогам, и Пушкин оказывается в Болдине заперт. Невеста в Москве, письма то доходят, то нет, он волнуется о ее здоровье, его разрывает на части. Это время вошло в историю литературы как первая Болдинская осень Александра Сергеевича, которая подарила невероятное количество его шедевров.

Всплески творческой активности у него случались либо когда он был заперт, Михайловское нам об этом тоже говорит, либо когда он был в серьезном душевном кризисе. Когда у него было все хорошо, он не писал ровным счетом ничего. Например, после свадьбы в феврале 1831 года.

Итак, что Пушкин привозит из Болдино? Две последние главы из «Евгения Онегина», «Маленькие трагедии», около 30 стихотворных текстов.

И в том числе — «Повести Белкина». Это цикл из пяти коротких новелл. И за шестую новеллу можно посчитать предуведомление издателя.

На создание каждой из этих повестей уходит один день. Пять новелл — пять дней.

Первую повесть, «Гробовщик», Пушкин пишет 9 сентября. Потому что только что похоронен дядя, все эти впечатления живы. Плюс гроб для дяди он заказывал у гробовщика по имени Адриан — это же имя он дает своему герою. И более того, этот же гробовщик жил на Большой Никитской, напротив дома его невесты.

То есть страх за невесту, похороны дядя — все накладывается, и рождается новелла с налетом готики, с налетом страшного, но при этом с тайным кивком Василию Андреевичу Жуковскому. Почему? Потому что, если вы помните «Светлану» Василия Андреевича: страшный сон и счастливое пробуждение. То же самое и здесь: Адриан Прохоров засыпает. Дальше что происходит? К нему являются все обманутые им клиенты, говорят: «Помнишь, как ты мне в 1798 году сосновый гроб выдал за дубовый?» В общем, юмористическая, а не готическая история пишется.

В традициях романтизма создан «Выстрел». «Станционный смотритель» — самая серьезная вещь. Она, пожалуй, единственная избежала суровой критики, о которой мы потом поговорим. В «Станционном смотрителе» ярко выраженные библейские мотивы.

— Блудный сын, блудная дочь.

— Да, но опять-таки с неожиданно счастливым финалом. Привет Карамзину с его «Бедной Лизой».
Начал Пушкин «Гробовщиком», закончил 20 октября «Метелью», а в середине были «Выстрел», «Станционный смотритель», которого сейчас дети очень любят называть, причем совершенно серьезно, дистанционным смотрителем. Что такое «дистанционный» они понимают, а «станционный» — не очень. Затем, конечно, «Барышня-крестьянка» — это дань сентиментализму, «Ромео и Джульетте».

— Ромео и Джульетта, у которых все сложилось.

— Что было бы, если бы у Ромео и Джульетты все сложилось. И заключительным аккордом становится «Метель».

Зачем автору Иван Петрович Белкин

— А зачем Пушкину покойный Белкин? Хорошо, вдохновение, невеста, дядя… Он решил писать прозу, выдает по новелле в день. Зачем псевдоним, маска? Почему просто не высылать эти новеллы по одной друзьям-издателям? Почему он собирает их вместе?

— Однозначного ответа на этот вопрос я не дам, потому что его нет, но есть версии. Их несколько, выбирайте сами, какая вам больше нравится, зачем Пушкину понадобилась эта литературная маска.

Надо сказать, что впервые «Повести Белкина» были изданы под названием «Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А. П.». Так вот, это длинное название появилось первый раз на книжной обложке в 1831 году. В письме [литературному критику и поэту Петру] Плетневу Александр Пушкин замечает: «Написал я прозою 5 повестей, от которых Баратынский ржёт и бьётся — и которые напечатаем также Anonyme — под моим именем нельзя будет, ибо Булгарин заругает». Понятно, это шутливое — «Булгарин заругает». Булгарин, вы знаете, критик, прозаик и страшный пушкинский антагонист.

— Опасался критики?

— Нет. Я думаю, что это шутка. Если бы он действительно опасался критики, вряд ли выбрал бы глагол «заругает». Конечно нет, но, по одной из версий, доля правды в этом есть, возможно. Понимая, что идет на эксперимент, а «Повести Белкина» — это эксперимент, Пушкин все-таки опасается. И присваивает своим повестям некоего вымышленного автора.

Но дальше он пишет тому же Плетневу, мол, Смирдину шепни, кто автор на самом деле, а Смирдин пусть шепнет нужным покупателям. Смирдин — это книжный издатель и владелец книжных магазинов, где продавались пушкинские книги. То есть, с одной стороны, и страшновато свое лицо открыть, но, с другой — очень хочется.
Итак, первая версия — небольшие опасения по поводу того, как примут эксперимент.

Вторая версия более филологическая и более правдоподобная (мне очень сложно представить Пушкина, который чего-то опасается, кроме как за жизнь своей невесты). Ему хотелось создать текст полифоничный. Маленькие краткие новеллы полифоничны, в них звучат самые разные голоса. Звучит голос самого Ивана Петровича Белкина, помещика, сельского простого человека, который очень любит всякие анекдоты, небылицы и все время их собирает, коллекционирует.

Голос самого издателя — «А. П.». Причем «А. П.» — это же не значит Александр Пушкин. Это тоже некая маска некоего издателя, который приглаживает и подает под своим углом эти новеллы.

Голоса самих рассказчиков. Мы знаем, что каждую новеллу Ивану Петровичу Белкину рассказал какой-то специальный человек: мелкий чиновник, военный или некая девица К. И. Т. И голоса этих людей, переплетаясь с голосом Белкина и голосом издателя, рождают полифоничность, которой Пушкин хотел добиться. Вот почему нужен ему был Иван Петрович.

Как «Повести Белкина» изменили русскую литературу

— Почему это эксперимент, новаторство, новая эра в русской литературе? Казалось бы, это же маленькие анекдоты. Ну развлекся гений на досуге, записал какие-то забавные истории. Поскольку он гений, сделал эту полифонию, многогранность, добавил еще Ивана Петровича Белкина. Почему это новая эра?

— Проза до Пушкина на Руси существовала. Почему «Повести Белкина» считаются началом, отправной точкой русского реализма? Что было до этого? Сентиментализм Карамзина, где все плачут, причем весьма витиевато. Хотя, конечно, Карамзин — тоже великий реформатор русского языка, и его витиеватость не сравнить с витиеватостью классицистов, писавших в XVIII веке.

Романтические повести Бестужева-Марлинского. Их и сейчас интересно читать, но сложновато, потому что очень много фигур стилистических, речевых, сложный синтаксис.

Тут приходит Иван Петрович Белкин с издателем А. П., и что он делает? Пишет максимально простым языком, кратким. Минимальное количество стилистических фигур, инверсий. Они практически к нулю стремятся. В «Метели» 70% текста — это простые предложения. Мало прилагательных, в основном глаголы. То есть очень лаконичный, простой язык. Это называется «стилистический пуризм», Пушкин очистил текст от всего, за что ему, кстати, потом сильно влетело. Вот почему это эксперимент с языком: максимально очистить текст от наслоений.

Сергей Довлатов обожал «Повести Белкина». И он говорил, что гений Пушкина, подвиг, который он совершил своими повестями, показал, что можно историю просто рассказать. Хорошо расскажи историю, и у тебя получится гениальный текст. Не надо всего этого лишнего, всех фигур и накруток.

Что еще невероятного, экспериментального и авангардного в тексте Пушкина? Это, конечно, его игра. Все пять новелл — игровые. Потому что, заметьте, ни одна из них не оригинальная, он не придумал ни один сюжет сам — все эти сюжеты он у кого-то заимствовал. Мы уже говорили, что отсылка к «Ромео и Джульетте» — это «Барышня-крестьянка». Плюс французские сентиментальные романы. В основном все эти тексты заимствованы у французских сентименталистов. Но Пушкин не просто заимствует текст и сюжет — он его пародирует.

— Получается, что он делает, как всегда, гениально, несколько пассов сразу. С одной стороны, это новое слово, потому что оно очень точное, лаконичное и простое. С другой — он играет и делает невероятно смешно для современников.

— Потому что Баратынский «ржал и бился». Нам сейчас сложно понять, как меланхолик Баратынский «ржал и бился», что такого вычитал в тексте.

— И это необычная форма и полифония рассказчиков. И вот всю эту красоту критики принимают как?

— И всю эту красоту критики принимают очень и очень холодно. Допустим, [Фаддей] Булгарин поначалу не понял, что это Пушкин, и говорил: «Ой, ничего так даже». Хотя он считал, что прозаик №1 на Руси — это он, Булгарин, конечно, по-другому быть не может. А потом он понимает, кто это. И тут, собственно, и понеслось.

Понятно, что все эти новеллы были обозваны анекдотами. Анекдот и не более. «Нет идеи», — говорили про «Повести Белкина». «Закрыл книгу и не вспомнил, о чем речь». «Абсолютно отсутствует душа, абсолютно отсутствует дух. Зачем вообще тратить время?»

[Критик Николай] Полевой назвал «Повести Белкина» «фарсом, немилосердно затянутым в корсет». Мол, ладно, «Станционный смотритель» — куда ни шло, «Гробовщик» — тоже ничего, там хотя бы есть какая-то фантазия, а вот, извините, «Выстрел», «Метель» и «Барышня-крестьянка» — это просто фарсы, как раз те самые, затянутые в корсет.

Потом пришел [Виссарион] Белинский. Причем Белинский еще совсем юный, начинающий критик, где Белинский и где Пушкин. Потому-то он и остался в истории «неистовым Виссарионом», что авторитетов совершенно не признавал. И Белинский тоже пишет, что это все ужасно. Ладно бы, возмущался Белинский, если бы это выдал какой-то начинающий писатель, может быть, мы бы и обратили на него внимание, но это недостойно таланта и имени Пушкина. Дескать, «Повестями Белкина» он явил холодную промозглую осень после бурной пышной весны. Вот так припечатал молодой Виссарион Григорьевич Александра Сергеевича. Более того, когда через несколько лет Белинский, уже маститый критик, примется за свое знаменитое программное произведение про основные тексты Пушкина, то не изменит мнения и снова прополощет «Повести Белкина».