Расхожая фраза «историю пишут победители» не так уж далека от правды. И применима она не только к масштабным историческим событиям и судьбам государств, как, например, Карфагена, история которого дошла до нас лишь в трактовке римских авторов, искаженной пропагандой. Это применимо и  к медиаобразам, сформированным вокруг той или иной личности, от Илона Маска до Леди Гаги. Зачастую он непостижимо далек от правды. 

Такая же участь — оказаться медиаобразом — постигла и Мессалину, третью жену императора Клавдия. Мы помним ее как распутницу и интриганку, но так ли все было на самом деле? Или это клевета, со временем закостеневшая и ставшая правдой? Каргилл-Мартин Онор, автор книги «Мессалина: Распутство, клевета и интриги в императорском Риме», сразу предупреждает: наш взгляд на историю сильно отличается от взгляда древнего римлянина. Поэтому, чтобы понять все исторические перипетии, нужно будет копнуть глубоко и провести анализ не только личности, но и времени. 

«Римский взгляд на историю как таковую фундаментально отличался от нашего. В античном мире исторический труд предполагал в равной мере и реконструкцию исторической реальности, и упражнение в литературном творчестве, и внимание в этих текстах беззастенчиво уделяется персонажам, повествованию, обстановке, жанру, риторическим и текстуальным аллюзиям. Женские образы были особенно подвержены этим процессам нарративной манипуляции. Жизнь женщин была обычно хуже документирована, чем жизнь мужчин, — их поступки зачастую не принадлежали к числу тех, что попадают в официальные протоколы типа acta, а их власть почти всегда реализовывалась через частные каналы влияния — поэтому их истории было легче исказить».

К выходу книги «Мессалина: Распутство, клевета и интриги в императорском Риме» вместе с Марией Кирилловой, научным редактором книги, разбираемся, кто, как и зачем сформировал образ Мессалины-распутницы и так ли далек он от правды.

— Основные источники о жизни как Мессалины, так и многих других политических деятелей Ранней империи — сочинение Светония «Жизнь двенадцати цезарей» и «Анналы» Тацита. Над своими произведениями оба работали в начале II века н. э. На этих авторов оказали влияние не только личные установки, но и дух времени — новая династия Антонинов стремилась противопоставить себя предшественникам. Другой важный автор, Кассий Дион, написал «Римскую историю» в конце II–III века, в более нестабильную и сложную эпоху, наступившую после смерти Марка Аврелия.

Таким образом, никто из авторов наших источников жизни Мессалины не был свидетелем событий середины I века. Они должны были при составлении своих сочинений опираться на документы, оставленные современниками описываемых событий, в основном из сенаторского сословия, которые были в большинстве своем неблагожелательно настроены к императорам. 

Напомню, что во времена Ранней империи император считался «первым среди равных», то есть одним из сенаторов, поэтому этот период иначе называется принципатом — от латинского princeps «первый». Не все сенаторы признавали особый статус императорской власти, который противоречил многовековым республиканским установкам, неоднократно возникали заговоры — чаще неудачные, но не всегда. В свою очередь, императоры чувствовали себя неспокойно и карали кажущихся им подозрительными представителей элиты. 

Неудивительно, что образ императора, сформированный окружением, часто был негативным, создавался под влиянием сплетен и преувеличений. Кроме того, эпоха Ранней империи — период многочисленных политических переворотов, когда либо сам император, либо его приближенные лишались власти и, как правило, жизни. У этого было неизбежное последствие: появлялись пропагандистские нарративы, утверждавшие, что тот или иной император или политик был неправ и его просто необходимо устранить.

Случай Мессалины показателен. С одной стороны, она — жена императора Клавдия, в правление которого состоялось несколько политических процессов над лицами, потенциально опасными для императора. Многие из этих людей пользовались уважением современников, как, например, Децим Валерий Азиатик, а основания для преследований не вызывали доверия. С другой стороны, это не последняя жена императора Клавдия. Павшая в результате либо своего неудачного заговора, либо чужого удачного (пусть каждый читатель решит сам), Мессалина стала объектом нападок со стороны своих оппонентов,среди которых была четвертая жена Клавдия — Агриппина. Поэтому образ неприлично развратной Мессалины, созданный римской историографией, неизбежно несет отпечаток контрпропаганды, которая отразилась в сочинениях об этом времени.

— Император Клавдий предстает в большинстве источников трусливым и неуверенным в себе человеком, которым управляли женщины и рабы. Если под рабами очевидно подразумевался вольноотпущенник Нарцисс, то одной из женщин, управлявших Клавдием, была Мессалина. Источники видят ее руку практически во всех политических преследованиях, происходивших во время их брака с Клавдием; участие Мессалины объясняется ее мстительностью, обидчивостью и завистливостью. 

Распространена точка зрения, согласно которой Мессалина расчищала дорогу своему сыну Британнику, устраняя его возможных оппонентов. Впрочем, здесь можно обратить внимание по меньшей мере на то, что некоторые погибшие могли быть опасны не столько для будущей власти Британника, сколько для непосредственной власти Клавдия, который, как и многие римские императоры I века н. э., стал императором благодаря дворцовому перевороту. 

В целом едва ли эти политические процессы происходили без вмешательства Клавдия, что, впрочем, совсем не исключает участия в них Мессалины. Источники соглашаются в том, что Клавдий любил жену, доверял ее мнению и был склонен прощать ей многое, кроме посягательства на собственную власть.

— Рим эпохи Мессалины поражал современников богатством и организованностью быта. Уровень и многообразие развлечений и досуга в Риме — термы, гонки колесниц, масштабные гладиаторские бои — были беспрецедентны для Древнего мира. Это был центр многомиллионной империи, в который стекались люди и предметы роскоши со всех ее окраин, — все это должно было производить сильное впечатление, которое и отразилось в источниках. 

Важно также отметить, что Рим — рабовладельческое общество. Положение рабов не всегда было однозначно плохим, потому что римское право отличалось гибкостью: раб мог быть дееспособным, владеть имуществом, заводить детей со свободной женщиной, но все это не отменяло власти хозяина над ним. Возможность абсолютной власти над другим человеком, конечно, имеет последствия, достаточно вспомнить Трималхиона из романа «Сатирикон». 

Впрочем, во многих культурах и временных периодах неограниченные экономические возможности и неограниченная власть создают условия для чрезмерного удовольствия, однако едва ли это распространяется на все слои населения. Так, в распоряжении рядовых римлян были публичные дома — лупанарии, самый известный из них был найден в Помпеях. Последующие поколения, конечно, по-своему поразила (и продолжает поражать, судя по характерным очередям из туристов) откровенность украшавших его фресок, однако само по себе заведение было скорее небогатым. 

Представления о развращенности римлян эпохи империи не в последнюю очередь также являются результатом пропаганды против язычества христианских авторов, предлагавших иные ценности, этическую систему и образ жизни.