Мое первое знакомство с книгами Виктора Франкла состоялось в 18 лет, на втором курсе философского факультета Московского университета. Ровно полжизни назад (сейчас мне 36). Тогда стояла экзаменационная пора, и я, будучи в свойственном этому периоду волнении, перебирала учебники и конспекты, когда на глаза мне попалась книга Виктора Франкла «Сказать жизни “Да!”. Психолог в концлагере». Знаменитый труд, описывающий опыт страдания автора в одном из самых страшных мест на земле, книга, наполненная поразительным жизнелюбием и стойкостью… С первых страниц она так захватила меня, что я забыла и об экзаменах, и о волнении, и о других делах. Отложив в сторону все, я читала ее до самого утра. Я почувствовала себя совершенно счастливой: как будто в этой книге я встретила кого-то, кто меня по-настоящему понял, кто задавался очень схожими вопросами и нашел на них личный ответ, который был так созвучен мне (но собственный ответ мне еще предстояло отыскать!).

И вот спустя еще 18 лет я нахожу себя в кресле психолога, психотерапевта. Получено экзистенциально-аналитическое образование по австрийской программе. Моей частной практике идет четвертый год, ко мне обращаются за помощью в решении своих проблем, в понимании своих сложных чувств. Путь самопознания редко бывает простым, линейным, и я напряженно думаю, как и чем могу помочь клиентам, читаю книги, советуюсь с коллегами, размышляю. И главное — пытаюсь быть в диалоге с этими людьми, вместе с ними искать опоры, ценности и смыслы. И оглядываясь назад, с радостным удивлением вспоминаю, что все началось одной летней ночью с той маленькой книжки венского психиатра и философа Виктора Франкла.

Что ценное подарил нам этот автор, чьи книги издавались и продолжают издаваться большими тиражами на многих языках? Поделюсь своими главными открытиями, которые не остались для меня сухой теорией, а оказались очень важными в психотерапевтической практике.

Во-первых, это смелое и решительное утверждение Франкла о том, что в человеке — таком сложно устроенном, уязвимом для болезней, в том числе психических, — всегда сохраняется часть, которая не болеет.

Которая остается здоровой даже в том случае, если человек страдает от страхов, депрессии, зависимости, переживает пустоту и утрату смыслов, испытывает трудности с ощущением собственной ценности. По-немецки эта часть звучит как Person и означает духовное начало в человеке, которое не ограничено психофизическим измерением. В Person же коренится свобода и достоинство человека. Обретение этого начала ценно для практики психотерапии: получая доступ к своей Person, человек с облегчением осознает, что он не сводится к своим аффектам, влечениям, потребностям и тем более диагнозу. Он всегда больше.

Во-вторых, это наблюдение Франкла о том, что человек по своей природе стремится к смыслу, — феномен, который он назвал «волей к смыслу».

Не к удовольствию (идея Зигмунда Фрейда), не к власти (идея Альфреда Адлера) и даже не к самореализации, а именно к смыслу. Человек страдает, если не может обрести смысл. В этом случае он нередко обращается к его суррогатам (успеху, карьере, популярности), но поскольку те не могут привести его к чувству настоящей исполненности жизни, вновь страдает от пустоты и бессмысленности.

Смысл, утверждает Франкл, может быть найден любым человеком в совершенно разных жизненных обстоятельствах. Эта способность не зависит от пола, возраста, образования, интеллекта и среды. Смысл всегда конкретен, а не абстрактен, он относится к неповторимой экзистенциальной ситуации человека. При этом его нельзя выдумать, сконструировать искусственно — а можно только найти, открыть. Психотерапевт здесь — фигура сопровождающая: он не может предложить человеку готового рецепта, но может инициировать диалог и совместный поиск, который становится особенно важной практикой в кризисные времена. Таковым было послевоенное время, когда Франкл создал и развил свою концепцию логотерапии. С этой же темой смыслоутраты мы сталкиваемся и сейчас, в период общественных катаклизмов. Недаром в последние несколько лет в нашей стране к книгам Франкла обращаются чаще, чем когда-либо, его книги цитируют, в них черпают силы и мужество выдерживать тяжелые удары судьбы.

И, в-третьих, очень важен вклад Франкла в то, чтобы всерьез воспринять в человеке его духовное начало.

Об этом он интереснейшим образом размышляет в своей книге «Подсознательный бог», которая вышла этим летом в издательстве «Альпина нон-фикшн». В основу книги легла вторая диссертация Франкла по философии, которую он защитил в 1950 году, дабы иметь право выступать не только на медицинские, но и на философские темы.

«Неверно, как часто бывает, говорить о человеке как о единстве души и тела. Тело и душа могут образовывать единство — нечто вроде “единой” психофизиологии, но это единство никогда не сможет отразить человеческую целостность: полноценному человеку свойственно еще духовное, более того, духовное есть наиболее подлинное в нем».

Развивая эту мысль, Франкл вносит важный постулат: духовное в человеке по своей сути неосознаваемо, скрыто, оно коренится в глубинах бессознательного.

«Дух в своих истоках есть именно подсознательный дух». Другими словами, духовное в человеке всегда имеется, но может быть вытеснено, может ускользать от сознания (добавим от себя: в обществе, выстроенном только вокруг потребления, это происходит особенно легко). Как же протоптать туда дорожку, получить доступ к духовному в себе? Франкл пишет о таких путях, как совесть, любовь и художественное творчество, уделяя в книге особенное внимание первому пути.

Что такое совесть для человека? В психотерапевтической практике нередко сталкиваешься с пониманием совести как некоего инструмента принуждения к «правильным» поступкам, эдакой жесткой внутренней «дубины», которая говорит, как нужно поступить. У Франкла другой взгляд: совесть — это тончайший орган постижения смысла конкретной ситуации, в которой находится человек. Совесть дружелюбна, ее голос тих и спокоен, она стоит на страже ценностей человека и следит за тем, чтобы мы могли оставаться аутентичными, сохранять свою свободу и достоинство и не изменять себе. Она «за» человека. И Франкл особенно подчеркивает важность сохранения чувствительности к совести, которая ведет к ответственному проживанию жизни.

Существенным для Франкла было то, что совесть носит трансцендентный характер, то есть хотя она и принадлежит человеку, но находится за пределами человеческого Я, является «рупором чего-то другого», «олицетворяет некую надчеловеческую инстанцию». «В этот голос вслушивается человек, но исходит он не от человека». Франкл проводит интересную аналогию: «Так, у человека есть пупок, который сам по себе кажется совершенно бессмысленным. Только если знать предысторию человека до его появления на свет, становится понятно, что это лишь “остаток” прежней связи человека с материнским организмом…»

Таким образом, внутри подсознательной духовности обнаруживается подсознательная религиозность — подсознательная связь с Богом, которая, согласно автору, всегда имеется, но не всегда осознается человеком, а может оставаться скрытой. Задача логотерапии и экзистенциального анализа (терапевтического подхода, созданного Франклом) заключается в том, чтобы «актуализировать, дать почувствовать в настоящем эту всегда актуальную подсознательную реальность» и тем самым помочь человеку исцелиться (восстановить свою целостность). Неврозы же и другие психические недуги как раз могут свидетельствовать о нарушении связи с духовным началом. В связи с этим Франкл приводит интереснейшие примеры из собственной практики, когда доступ к духовному прорывался благодаря анализу сновидений.

При этом, однако, религиозность, как и любовь, — тема чрезвычайно интимная и тонкая, здесь человек особенно чувствителен и уязвим. Поэтому таким важным в терапевтическом диалоге на эти темы является свобода, отсутствие давления, взаимная открытость. Терапевт не «ведет» человека туда, куда считает правильным, и тем более не является моралистом. Он лишь сопровождает другого в том процессе раскрытия духовных содержаний, которые на терапии проявляются естественно и спонтанно, когда для этого приходит время. Важно лишь быть чутким, внимательным и не пропустить существенное.

Франкл интереснейшим образом рассуждает о взаимоотношениях психотерапии и религии, о том, как нащупать грань, которую не должен переходить терапевт и где психотерапия переходит в душепопечение (заботу религии), о том, как формируется религиозность в человеке, и в этом полемизирует с Юнгом и его концепцией врожденных архетипов, о том, почему нельзя использовать религию для психотерапевтических целей, при том что она этот эффект, несомненно, дает.

Я думаю, что в этой книге читатель найдет радость диалога с автором, духовную пищу, а также, возможно, и новые вопросы, имеющие большую ценность для экзистенции, хорошей жизни.