В издательстве «Альпина нон-фикшн» вышла новая книга Роберта Сапольски «Всё решено: Жизнь без свободы воли». Вместе с научным редактором русского издания биологом Василием Ключарёевым разобрались, в чем связь между бесконечными черепахами и муравьями, как игра в пинбол связана с нашими решениями и что же имел в виду Сапольски.

«Все предопределено — даже наш с вами разговор»

— Роберт Сапольски начинает книгу с тезиса о бесконечных черепахах «до самого низа», объясняя тем самым бесконечную цепочку наших поступков, которые влияют на наши решения... На ваш взгляд, это удачная метафора? Почему? Какие еще образы подошли бы для такого описания?

— Во-первых, это весьма популярный исторический анекдот, который легко возник в памяти Роберта Сапольски во время написания книги (Note: в таком объяснении есть доля иронии). Эта история произошла сотню лет назад с выдающимся психологом Уильямом Джеймсом — после публичной лекции, пожилая слушательница задала ученому вопрос: «Если Бога не существует, кто же держит Землю, почему она не падает?» Уильям Джеймс переспросил, а как она сама это объясняет. «Ну, доктор Джеймс, это же очень просто: Земля покоится на спине гигантской черепахи!» 

Джеймс опешил и задал простой вопрос: «Леди, ради всего святого, скажите, почему же не падает эта гигантская черепаха?» «Нет, нет, доктор Джеймс, — ответила пожилая слушательница, — вам меня не провести — ведь там черепахи до самого низа!»

Сапольски использует эту забавную историю по-своему — как ироничную метафору, описывающую существование бесконечной цепочки причинно-следственных связей, ведущих к нашим решениям. Например, ваше решение задать мне именно этот вопрос ведь непосредственно связано с вашим любопытством, с текущим состоянием вашего мозга (кстати, это состояние и ваш интерес можно «увидеть» с помощью электроэнцефалографии). Ваш вопрос также наверняка связан и с интересами издательства, и с вашим образованием, возможно, с серьезным интересом к более глубокому пониманию мироздания, сложившимся еще в школе. Не забудем, что ваши гены оказывают сильное влияние на формирование интересов, на выбор профессии. Не будем также забывать о роли культуры! Сформировавшаяся за многие столетия культурная среда и биологическая эволюция «полируют» наш мозг миллионы лет — все это непосредственно влияет на нашу беседу, на вопросы, которые мы задаем, и на то, поймем ли мы друг друга, что вынесем из этой беседы. 

Важно помнить, что весь клубок истинных причин наших решений мы вряд ли понимаем — вернее, нам обычно кажется, что понимаем. Многочисленные научные исследования показывают, что понимание себя, своих поступков — это скорее иллюзия, позволяющая нам не опускать руки. 

Чтобы объяснить смысл книги Роберта Сапольски, можно выбрать и более громоздкую метафору. Например, нарисовать грандиозное полотно возникновения Вселенной, которая, начиная с момента Большого взрыва, привела к нашему разговору — через возникновение Солнечной системы, зарождение жизни на Земле, через биологическую и культурную эволюцию, через историю нашей жизни, через всю эту сложность Вселенная привела нас с вами к решению поговорить о новой книге «Всё решено», и иначе не могло произойти. Как вам такая метафора?!

— Насколько революционно исследование Сапольски? Или он лишь доводит ранее существовавшие гипотезы до совершенства?

— Я бы не назвал эту книгой революционной. Но мне кажется, это важная попытка поговорить вслух с самой широкой аудиторией о том, что ученые и философы привыкли обсуждать вполголоса. Существенное число исследователей  (причем далеко не большинство) соглашается с тем, что наша жизнь, скорее всего, полностью детерминирована, обусловлена множеством причин, которые находятся вне нашего контроля. Это означает, что и попытки контролировать свои решения лишь иллюзия, так как самоконтроль также полность предрешен механизмами, заложенными в нас природой и средой. Мы принимаем решения и «меняем» их согласно каскадам предетерменированных нейрофизиологических процессов, которые и не могут привести к другому результату. 

В этом смысле мы не могли с вами сегодня не поговорить. Все было предопределено. Те, кто знаком с исследованиями Сапольски, увидят серьезные пересечения этой книги с мыслями, изложенными в его прошлых работах. Когда читаешь книгу «Всё решено», трудно отделаться от мысли, что автор не мог не написать эту книгу. Она очевидно вытекает из его собственных исследований и из тысяч страниц, написанных им ранее. Эта книга — закономерный итог, своего рода резюме непростой жизни ученого. 

Мы не осознаем истинных причин своих решений, детерминированных сложнейшим клубком факторов. Это непростой вывод, ведь за подобные мысли когда-то Спиноза поплатился проклятием и изгнанием. Для меня эта книга прямой, порой ироничный, но непростой разговор растерянного меньшинства — тех, кто допускает предопределенность, — с большинством, которое по непонятным мне причинам верит в существование свободных решений.

Хаос и случайности

— «Все дело во взаимодействии биологических факторов и факторов среды» — на базе каких областей науки Сапольски выстраивает свою аргументацию? Кажется, что в книге анализируется и биология, и психология, и история. 

— Здесь стоит ожидать самых разных научных фактов — от биологии до физики.  Например, читателю придется обсудить феномен случайности, присущий квантовому миру, законам  квантовой механики. Придется вместе с Сапольски разобрать причины, по которым случайность на квантовом уровне не делает людей свободными. Поговорить о математическом понятии хаоса, когда, казалось бы, случайные процессы полностью детерминированы и вполне предсказуемы. 

В книге много сказано об обратной стороне традиционных представлений о свободе, когда на родителей перекладывается ответственность за болезни их детей, полностью определяемых биологическими, генетическими факторами. И они живут с этим несправедливым грузом несуществующей ответственности. Традиционный мир свободных решений не так уж радостен и безмятежен, как нам кажется.   

— Чтобы лучше понять книгу Сапольски и его основные тезисы, как стоит подготовиться к чтению? Что почитать, посмотреть, изучить? 

— Важно предупредить читателей, что это сложная книга. Возможно, самая сложная из всех книг Сапольски, которые я успел прочитать. Вполне вероятно, что вам будет непросто и не стоит рассчитывать, что вы прочитаете книгу в один присест. Не стесняйтесь остановиться, как делал и я, перечитать главу еще раз, покопаться в интернете, чтобы понять незнакомые вам термины, новую область знаний. 

Важно отдавать себе отчет, что именно чувство преодоления — это сигнал того, что мозг научился чему-то новому. Мы легко проглатывает знакомую нам овсяную кашу, нам сложнее понять блюдо от гениального шеф-повара, ровно так же разумная сложность в научно-популярном тексте позволяет нам подняться на ступеньку выше в интеллектуальном развитии. Я за поднятие планок, а не за их бесконечное снижение. 

Послушайте в дороге видеокурс «Биология поведения человека» Роберта Сапольски, прочитанный им в Стэнфордском университете. Я не настаиваю на том, чтобы вы прочли фундаментальную книгу «Биология добра и зла» Сапольски. Когда-нибудь, возможно, вы сами решитесь прочитать эти полторы тысячи страниц кропотливого труда, разбирающего истинные причины наших поступков.

— В одном из интервью Сапольски сказал такую фразу: «Несмотря на одинаковую с приматами биологию, наше поведение определяется совершенно другими причинами, а наши поступки — другими намерениями». Так что же определяет, диктует эти причины и намерения? Почему биологически мы похожи на другие виды, но все равно отличаемся? Раз это не простая свобода воли.

— Наверняка Сапольски ответил бы на это вопрос иначе, чем я (см. книгу «Всё решено»). История поставила ряд страшных «экспериментов», показывающих ограниченную роль чистой биологии в нашем развитии. Я говорю о «детях-маугли», детство которых прошло в чудовищных условия, где отсутствовали нормальные социальные взаимодействия с родителями. Это и знаменитый Каспар Хаузер, который в XIX веке одним из первых привлек внимание ученых к таким трагическим историям. И прелестная девочка Джини, которая раздражала плачем своего изувера-отца, и тот поместил ее на долгие годы в запертую комнату, привязал к детскому стульчику. Мы знаем, что человек в такой чудовищной ситуации не становится Человеком в полном смысле этого слова. Не заговорит, не освоит нормальную систему движений, не научится правильно контролировать эмоции, понимать окружающих. 

Наш с вами мозг требуется поместить в сложную ткань социальных отношений, научить языку (созданному людьми прошлых поколений), взаимодействию с окружающими, правильному пониманию мира с помощью килотонн учебников. Биология закладывает наши потенциальные возможности — она чем-то похожа на металлический шарик в игре пинбол, где игрок при помощи специальных рычагов (флипперов) старается как можно дольше удержать его на игровом поле. Шарик отскакивает от различных препятствий, по нему лупят рычагами — и он устремляется по своей уникальной траектории, определенной теми обстоятельствами, в которые он попадает. С человеком происходит  ровно то же самое: культура, социальные связи и наш индивидуальный опыт, который у каждого из нас уникален, формируют нас иногда совсем непохожими на то, что можно ожидать от нашего биологического естества. 

Человек по-настоящему возник именно тогда, когда сравнительно небольшие изменения в его мозге позволили «загрузить» в наши нейронные сети новый софт: сложные социальные отношения, язык, более сложные когнитивные модели внешнего мира — и те стали жить своей жизнью, влияя и на дальнейшую эволюцию мозга. Важно, что усложнение не сделало нас свободными. Вся наша сложность неплохо объясняется чуть более витиеватыми причинно-следственными связями, вполне детерминированными, понятными и достаточно предсказуемыми.

Миф о свободе воли

— «Мы как мотыльки тянемся к пламени самого укоренившегося мифа о свободе воли», пишет Сапольски. Можно ли тогда сказать, что, даже доказав отсутствие свободы воли, люди не избавятся от этой идеи? И можем ли мы считать, что вера в наличие свободы воли — это движущая сила развития человечества? 

— Я люблю обнадеживать своих студентов цитатами философов. Те логично подчеркивают: постулат «Свободных решений не существует» — это утверждение общего порядка, то есть никто и никогда не свободен в своих решениях. Это сложно доказать. Придется перебрать мириады разных решений и ситуаций. «Свободное решение возможно» — это более частное утверждение, и достаточно найти одно-единственное свободное решение и доказать наличие свободы. Это звучит как более простая задача. Но у моих студентов пока ничего не получилось. 

Мне порой кажется, что вера в существование свободы выбора — это отблеск тысячелетий антропоцентрического взгляда на мироздание. В самых разных религиях Земля находилась в центре мироздания, а Солнце вращалось вокруг нее, а значит, и вокруг человека. Сам человек был создан по образу и подобию Бога — обладал свободой поступков. 

Со многими иллюзиями приходится расставаться. Мы частичка природы, со своими особенностями, но вовсе не венец эволюции. Нам стоит подробнее разобраться в наших светлых и темных сторонах, у которых есть объяснения и причины. Если не разберемся в свой жестокости, ограниченности, то неизбежно погибнем под грузом нами же созданных средств массового уничтожения. 

Возможно, традиционный Свободный Человек — это действительно то, что надо преодолеть. С точки зрения книги «Всё решено: Жизнь без свободы воли» в нас должно быть что-то такое, что позволит преодолеть наши темные стороны, стать причиной изменений. Хочется верить, что в нас есть этот потенциал — стать лучше. Иначе мы просто тупиковая ветвь эволюции, двуногий примат, потерявший шерсть и возомнивший себя свободным.

— На примере муравьев автор рассуждает о «самопроизвольном возникновение сложности». Что это такое? И как это применимо к человеку и обществу?

— Муравьи — прекрасный пример «самопроизвольного» возникновения сложности. Это возникновение сложного из простых единиц, действующих по простейшим правилам, составляющих  большие группы. Крупнейшая известная колония муравьев охватывает тысячи километров и состоит из примерно трехсот миллионов муравьев. 

При этом многим из нас не придет в голову говорить о невероятной сложности каждого отдельного муравья, о его свободных решениях. Приглядитесь, каждый муравей пользуется простым набором достаточно автоматических реакций, но вместе миллионы муравьев могут заниматься сельских хозяйством, вести войны и строить настоящие города. Все это разнообразие и сложность вполне объяснимы, детерминированы и предсказуемы. 

Точно так же наш мозг, состоящий из миллиардов нейронов, работающих по простейшим правилам сбора и передачи информации, «неожиданно» самопроизвольно демонстрирует новый уровень сложности — создает нашу психику, сложнейшие формы поведения, которые остаются вполне объяснимыми, детерменироваными и предсказуемыми. В конце концов, стремительная эволюция больших языковых моделей, искусственного интеллекта свидетельствует примерно о том же. 

Есть ли у людей ответственность за их поступки?

— В книге есть достаточно размышленний о нашей увлеченности тру-краймом, и это тоже связано с феноменом свободы воли и ее отсутствием. Каким образом? 

— Это не прихоть Роберта Сапольски. Одними из первых, помимо философов и нейробиологов, в дискуссию о существовании свободы выбора включались юристы. Даже возник термин нейроюриспруденция — как новый взгляд на изменения в юридических науках, которые необходимы под грузом новых открытий нейронаук.  

Если люди не свободны в своих поступках, то за что же наказывать преступников?! Они не выбирали, как им поступить! Подобная логика уже используется в судах как аргумент признания отсутствия свободы выбора у подзащитного. Но как же так, значит, все вот-вот полетит в тартарары?! Ведь рухнет само основание системы правосудия — понятие ответственности за свободное решение, за преступное поведение. 

Мне даже встречался совет философа: не стоит информировать широкие массы о самом существовании дискуссии о наличии свободы воли, как бы чего не вышло!  На мой взгляд, важно и полезно вслед за Робертом Сапольски проанализировать аргументы ученых и увидеть, что осознание детерминированности нашего поведения не приводит к отмене юриспруденции. Хотя и меняет ее основание. Вы более не наказываете человека за его гены, трудности детства, за особенности его нейрональных сетей. Нет, вы отправляете преступника на карантин, ведь этот человек создает опасность для общества. Вам трудно в чем-то упрекать такого человека, вы скорее постараетесь помочь ему или ей измениться, если это возможно, или же изолировать от общества с помощью карантина, предельно корректно, не причиняя этому человеку физических страданий. Это прозвучит странно, но только на первый взгляд. Просто попробуйте дочитать эту книгу до конца. 

— Сапольски в интервью как-то задали вопрос: «Если мы примем гипотезу, что свобода воли — чисто биологическая формальность, обречено ли человечество бегать по кругу?» Теперь, когда у нас есть целая книга о том, что свободы воли не существует, как бы вы на этот вопрос ответили?

—Я не соглашусь с такой постановкой вопроса. Свобода воли — не биологическая формальность. Повторюсь, наши решения зависят не только от биологии (в строгом понимании этого термина), но и от психических и социальных процессов. Будет сильным упрощением назвать социальное и психическое в нас лишь более сложным уровнем биологических процессов. Это новый уровень нашей сложности, со своими уникальными эмерджентными свойствами. Здесь возникают мотивы более высокого порядка, делающие наши решения более сложными по своей природе. Но это не меняет выводов книги «Всё решено: Жизнь без свободы воли», и я соглашусь с ответом Роберта Сапольски: «Мы не выбираем путь менять себя — нас изменяют обстоятельства...»