Писал стихи под арестом на бумаге, в которую заворачивали паек; увел невесту у друга, а потом бросил ее; оказался после дуэли на Кавказе, где выжил на поле, а потом погиб в еще одном поединке. Михаил Юрьевич Лермонтов прожил всего 26 лет, но так ярко, что о его творчестве и судьбе говорят до сих пор. Публикуем воспоминания его современников. 

Слава, арест и ссылка

В январе 1837 года погибает Пушкин. 22-летний Михаил Лермонтов пишет стихотворение «Смерть поэта», которое разлетается по всему Петербургу. От руки его переписывал друг Лермонтова, Святослав Раевский:

«Экземпляры стихов раздавались всем желающим, даже с прибавлением двенадцати стихов, содержащих в себе выходку противу лиц, не подлежащих русскому суду — дипломатов <и> иностранцев. <...> Раз пришло было нам на мысль, что стихи темны, что за них можно пострадать, ибо их можно перетолковывать по желанию, но сообразив, что фамилия Лермонтова под ними подписывалась вполне, что высшая цензура давно бы остановила их, если б считала это нужным, и что государь император осыпал семейство Пушкина милостями, следовательно, дорожил им , — положили, что, стало быть, можно было бранить врагов Пушкина, оставили было идти дело так, как оно шло…»

После этого появилось дело «О непозволительных стихах, написанных корнетом лейб-гвардии гусарского полка Лермонтовым и о распространении оных губернским секретарем Раевским». За стихотворение «Смерть поэта» Михаил Лермонтов был арестован. Его троюродный брат Аким Шан-Гирей вспоминает о том, как и в заключении, перед ссылкой на Кавказ, поэт продолжал писать — на бумаге, в которую заворачивали его хлеб:

«…Лермонтова посадили под арест в одну из комнат верхнего этажа здания Главного штаба, откуда он отправился на Кавказ прапорщиком в Нижегородский драгунский полк. Раевский попался тоже под сюркуп, его с гауптвахты, что на Сенной, перевели на службу в Петрозаводск <...> Под арестом к Мишелю пускали только его камердинера, приносившего обед; Мишель велел завертывать хлеб в серую бумагу и на этих клочках с помощью вина, печной сажи и спички написал несколько пьес, а именно: “Когда волнуется желтеющая нива”; “Я, Матерь Божия, ныне с молитвою”; “Кто б ни был ты, печальный мой сосед”, и переделал старую пьесу “Отворите мне темницу”, прибавив к ней последнюю строфу “Но окно тюрьмы высоко”».

Бабушка Михаила Лермонтова, Елизавета Арсеньева, оставалась в Петербурге, в надежде выхлопотать внуку помилование. Менее чем через год поэт вернулся в Гродненский, а вскоре, по просьбе бабушки же, опять в лейб-гусарский полк. В Петербурге он снова стал ездить в свет и начал работу над романом «Герой нашего времени»:

«Литературная деятельность его увеличилась. Он писал много мелких лирических стихотворений, переделал в третий раз поэму “Демон”, окончил драму “Маскарад”, переделал давно написанную им поэму “Мцыри” и еще несколько пьес, которые теперь не упомню; начал роман “Герой нашего времени”. Словом, это была самая деятельная эпоха его жизни в литературном отношении. С 1839 года стал он печатать свои произведения в “Отечественных записках”…»

«Новое могучее дарование»

Творчество Лермонтова было воспринято с восторгом еще при его жизни. Его считали талантом, прочили ему великое будущее. Литературный критик Виссарион Белинский в 1839 году пишет Николаю Станкевичу о стихотворении «Три пальмы»: 

«На Руси явилось новое могучее дарование — Лермонтов. <...> Какая образность! — так все и видишь перед собою, а увидев раз, никогда уж не забудешь! Дивная картина — так и блестит всею яркостию восточных красок! Какая живописность, музыкальность, сила и крепость в каждом стихе, отдельно взятом!»

В апреле 1840 года Белинский встречается с Лермонтовым, находящимся под арестом из-за дуэли с сыном французского посла Барантом. Критик так рассказывает о встрече в письме В. Боткину: 

«Дьявольский талант! Молодо-зелено, но художественный элемент так и пробивается сквозь пену молодой поэзии, сквозь ограниченность субъективно-салонного взгляда на жизнь. Недавно был я у него в заточении и в первый раз поразговаривал с ним от души. Глубокий и могучий дух! Как он верно смотрит на искусство, какой глубокий и чисто непосредственный вкус изящного! О, это будет русский поэт с Ивана Великого!»

Но уже 27 июля 1941 года Лермонтов погибнет на дуэли.

«Я вас больше не люблю, да, кажется, и никогда не любил»

Белинский после разговора с Лермонтовым сравнивал его с Печориным из «Героя нашего времени»: 

«Взгляд чисто онегинский. Печорин — это он сам, как есть. Я с ним спорил, и мне отрадно было видеть в его рассудочном, охлажденном и озлобленном взгляде на жизнь и людей семена глубокой веры в достоинство того и другого».

Литературный критик оказался в чем-то прав: была в жизни Михаила Лермонтова история любви, которую он описал в незавершенном романе «Княгиня Лиговская». У его героя, которого поэт списал с самого себя, тоже была фамилия Печорин.

В 15 лет Лермонтов знакомится с Екатериной Сушковой, приятельницей своей кузины Александры Верещагиной. Сушкова старше его на два с половиной года, она юношу не замечает. Она отвергает его ухаживания и весной, и летом 1830 года. Тогда Михаил Лермонтов пишет цикл стихотворений, который позднее назовут сушковским. Осенью Лермонтов и Сушкова расстаются на четыре года. 

В 1834 году Екатерина Сушкова влюблена в кузена Лермонтова, Алексея Лопухина. Он хочет на ней жениться. Но в декабре на балу Сушкова вновь встречает Лермонтова. Тот хочет отомстить отвергнувшей его женщине и заодно расстроить ее помолвку с кузеном. Он пишет родственнице Лопухина, «эта женщина — летучая мышь, крылья которой цепляются за все, что попадается на пути!»

Сушкова тем временем очаровывается Лермонтовым:

«Это было на бале у генерал-губернатора. Лермонтов приехал к самой мазурке; я не помню ничего из нашего несвязного объяснения, но знаю, что счастье мое началось с этого вечера. Он был так нежен, так откровенен, рассказывал мне о своем детстве, о бабушке, о чембарской деревне, такими радужными красками описывал будущее житье наше в деревне, за границей, всегда вдвоем, всегда любящими и бесконечно счастливыми, молил ответа и решения его участи, так, что я не выдержала, изменила той холодной роли, которая давила меня, и в свою очередь сказала ему, что люблю его больше жизни, больше, чем любила мать свою, и поклялась ему в неизменной верности». 

Она оставила Лопухина и думала, что станет женой Лермонтова. Но вот что она услышала от своего избранника:

«Я нашла почти жестоким с его стороны выставлять и толковать мне, как я необдуманно поступила, отказав Л<опу>хину, какая была бы это для меня, бедной сироты, блестящая партия, как бы я всегда была облита бриллиантами, окутана шалями, окружена роскошью.Он как будто поддразнивал меня.

— Я поступила по собственному убеждению, а главное, по вашему желанию, и потому ни о чем не жалею.

— Неужели одна моя любовь может все это заменить?

— Решительно все.

— Но у меня дурной характер; я вспыльчив, зол, ревнив; я должен служить, заниматься, вы всю жизнь проведете взаперти с моей бабушкой.

— Мы будем с ней говорить о вас, ожидать вашего возвращения, нам вместе будет даже весело; моя пылкая любовь понимает и ценит ее старческую привязанность.

— С моей стороны это было маленькое испытание; я верю вашей любви и готовности сделать мое счастие, и сам я никогда не был так счастлив, потому что никогда не был так любим. Но, однако же, обдумайте все хорошо, не пожалеете ли вы когда о Л<опу>хине? Он добр — я зол, он богат — я беден; я не прощу вам ни сожаления, ни сравнения, а теперь еще время не ушло, и я еще могу помирить вас с Л<опу>хиным и быть вашим шафером».

Лермонтов хочет порвать с Сушковой. Для этого он пишет ей анонимное письмо, где клевещет на самого себя, и отправляет его в дом, чтобы его прочли все члены ее семьи:

«Милостивая государыня Екатерина Александровна! 

Позвольте человеку, глубоко вам сочувствующему, уважающему вас и умеющему ценить ваше сердце и благородство, предупредить вас, что вы стоите на краю пропасти, что любовь ваша к нему (известная всему Петербургу, кроме родных ваших) погубит вас. Вы и теперь уже много потеряли во мнении света, оттого что не умеете и даже не хотите скрывать вашей страсти к нему.

Поверьте, он недостоин вас. Для него нет ничего святого, он никого не любит. Его господствующая страсть: господствовать над всеми и не щадить никого для удовлетворения своего самолюбия.

Я знал его прежде, чем вы, он был тогда и моложе, и неопытнее, что, однако же, не помешало ему погубить девушку, во всем равную вам и по уму, и по красоте. Он увез ее от семейства и, натешившись ею, бросил.

Опомнитесь, придите в себя, уверьтесь, что и вас ожидает такая же участь. На вас вчуже жаль смотреть. О, зачем, зачем вы его так полюбили? Зачем принесли ему в жертву сердце, преданное вам и достойное вас.

Одно участие побудило меня писать к вам; авось еще не поздно! Я ничего не имею против него, кроме презрения, которое он вполне заслуживает. Он не женится на вас, поверьте мне; покажите ему это письмо, он прикинется невинным, обиженным, забросает вас страстными уверениями, потом объявит вам, что бабушка не дает ему согласия на брак; в заключение прочтет вам длинную проповедь или просто признается, что он притворялся, да еще посмеется над вами и — это лучший исход, которого вы можете надеяться и которого от души желает вам.

Вам неизвестный, но преданный вам друг N. N.»

Лермонтову после этого отказывают от дома. Екатерина Сушкова находится под домашним арестом. Когда спустя время они встречаются на балу, Лермонтов признается Сушковой, что никогда ее не любил.

«…— Ради бога, разрешите мое сомнение, скажите, за что вы сердитесь? Я готова просить у вас прощения, но выносить эту пытку и не знать за что — это невыносимо. Отвечайте, успокойте меня!

— Я ничего не имею против вас; что прошло, того не воротишь, да я ничего уж и не требую, словом, я вас больше не люблю, да, кажется, и никогда не любил».

Последняя дуэль

Весной 1840 года Михаил Лермонтов влюбляется в княгиню Щербатову, урожденную Штерич, за которой ухаживал сын сын французского посла барона Баранта. Это поссорило Лермонтова и Баранта. Дипломат и мемуарист Николай Смирнов пишет об их дуэли:

«…Они дрались; последний выстрелил и не попал, а другой выстрелил на воздух. Сия история осталась долго скрытою от начальства; но болтовня самого Лермонтова разгласила ее, и он был посажен под арест. Впрочем, не было бы никаких других дурных последствий для нашего поэта, ибо все его оправдывали, если б он не потребовал новой сатисфакции от Баранта по случаю новых сплетней. Узнав об этом, военное начальство сослало его в армию на Кавказ…»

В мае 1840-го Лермонтов отбывает на Кавказ, в Тенгинский пехотный полк. В эти дни А.С. Хомяков писал Н.М. Языкову: 

«А вот еще жалко: Лермонтов отправлен на Кавказ за дуэль. Боюсь, не убили бы. Ведь пуля дура, а он с истинным талантом, и как поэт, и как прозаик».

Лермонтов по своему желанию буквально с первых дней второй кавказской ссылки был прикомандирован к отряду генерал-лейтенанта А.В. Галафеева и послан на левый фланг Кавказской линии для участия в экспедиции. Там шли активные боевые действия. И поэт показал себя достойным офицером. Служивший вместе с Лермонтовым К.Х. Мамацев вспоминал: «Он был отчаянно храбр, удивлял своею удалью даже старых кавказских джигитов»; начальник кавалерии князь Голицын отмечал: «...всегда первый на коне и последний на отдыхе».

Михаил Лермонтов погиб не в бою, а на дуэли. Мемуарист Николай Смирнов пишет о ней так:

«На теплых водах Пятигорска он встретил старого товарища юнкерской школы, бывшего в кавалергардах, Мартынова. По старой школьной привычке он стал над ним трунить и прозвал его le chevalier du poignard (рыцарь с кинжалом), потому что Мартынов носил черкесскую одежду с огромным кинжалом. Однажды вечером у г-жи Верзилиной шутки надоели Мартынову, и по выходе из общества он просил Лермонтова их прекратить. Сия просьба была принята дурно, и на другой день в 6 часов вечера они дрались за горою Бештау. Князь Васильчиков был секундантом Лермонтова, а Глебов — Мартынова. Сей последний выстрелил, и противник его упал мертвым. Так не стало нашего юного поэта, заменившего Пушкина…»