Кто такие «лишние люди»

— «Лишние люди» — это находка великой русской литературы? Или они где-то были и до того? Откуда они пошли?

— Может показаться, что «лишние люди» — наше ноу-хау, но это не совсем так. У «лишних людей», которые выросли на русской почве, есть родственники за границей. Главный из них, который известен абсолютно всем, это Гамлет, принц Датский. И часто наших «лишних людей» называют вариацией Гамлета.

— Дядя его сейчас бы согласился, что он совершенно лишний в этой истории.

— Абсолютно. Бесконечная рефлексия, «быть или не быть». Все наши прекрасные персонажи тоже этим вопросом так или иначе мучаются. Поэтому Гамлета, безусловно, точно можно отнести к западноевропейским «лишним людям». 

Дон Кихот тоже, по сути, «лишний человек», потому что он — пережиток каких-то прошлых лет: время изменилось, а он нет. В новом времени со своей борьбой с ветряными мельницами он тоже, безусловно, лишний.

Вертер, наоборот, родился очень рано. И его жизнь печально заканчивается, как, в принципе, у «лишних людей» это всегда происходит. Потому что общество вокруг совершенно не готово к тому, что он так идеалистически проповедовал. 

Я вам больше скажу, даже в китайской литературе, которая не очень в массе своей нам известна, есть целый пласт так называемых лишних людей. Более того, китайские ученые пишут научные работы, сопоставляя «лишних людей» из России и Китая. Но у них немного другой взгляд. Они считают, что все противостояние между «лишними» и «нелишними» происходит на уровне интеллекта: если ты им наделен, то ты уже априори вне социума, ты из него исключен. Это перекликается с сюжетом «Горя от ума».

— Попробуем собрать критерии. Получается, этот персонаж должен быть вне социума? Задаваться какими-то неподходящими вопросами или заниматься делом не ко времени. Про Дон Кихота мне понравилась мысль, что он тоже «лишний человек». Он ведет себя как романтический герой, рыцарь, но при этом оказывается все время не у дел, да? 

— Если честно, желательно, чтобы у «лишнего человека» вообще не было никакого занятия, тогда он идеально подходит на эту роль. 

Но есть особенности. Иногда можно заниматься делом и оставаться лишним при этом.

— Печальный конец героя?

— В девяти из десяти случаев — да.

Почему Онегину все надоело

— «Лишний человек» — вне социума и вне человеческих отношений, у него не ладится с друзьями, с женщинами. Получается, на этой почве из этих железных семян Гамлета, Дон Кихота и прочих вырастают герои русской литературы. Есть ли самый первый? В какой момент к этому понятию — «лишние люди» — пришли критики?

— Конечно, есть.

200 лет назад, весной 1823 года, Александр Сергеевич Пушкин начинает свой роман в стихах «Евгений Онегин». Заканчивает в 1830 году. 

В 1840-м Михаил Лермонтов создает роман «Герой нашего времени». 

В 1859 году выходит «Обломов» (Почему он лежит на диване, а его все любят, мы подробно обсуждали здесь. — Примеч. ред.), между ними, в 1855-м, появляется «Рудин». 

Если посмотреть на исторический вектор, то мы начинаем в 1823 году, но уже не заканчиваем: «лишние люди» и в современной литературе есть, и в XX веке они были.

Золотой век «лишнего человека» начинается в середине 1820-х годов и заканчивается в конце 1850-х годов. Что это за время? Сам исторический промежуток нам дает ответ на вопрос: а что вообще не так, что произошло?

С 1825 года по 1855 год Россией правит Николай I. Это время николаевской реакции. «Лишние люди» — ответ литературы на то, что происходит. Россия, конечно, невероятно литературоцентричная страна. Наверное, сейчас реакция на происходящие события уже не такая стремительная в нашей литературе, как тогда.

Кто был первым «лишним человеком»? Я бы мимо Александра Андреевича Чацкого не прошла. Да, формально он не лишний человек, но  все-таки — предтеча «лишних людей». Потому что многие их черты мы у него наблюдаем.

Он дворянин. Это обязательное условие для «лишнего человека». Аристократ, из хорошей семьи. Получил замечательное образование, но дальше что-то пошло не так, по какой-то причине  он не может себя «прикрутить» к этой жизни. У всех причины будут разные. Потому что всех «лишних людей» — это очень важно понимать — нельзя под одну гребенку грести. Нельзя сравнивать, нельзя взять и в одно прокрустово ложе уложить Онегина, Рудина и сказать: «О, одинаковые!» У них всё по-разному. Но, конечно, какие-то общие точки есть.

Итак, «лишний человек» — аристократ, у него хорошее образование. У него не ладится с окружающим миром, потому что он себя с ним не ассоциирует. Почему? А тут уже надо разбираться.

— Чацкий не ассоциирует себя с окружающим миром, потому что он возвращается и не хочет в нем укрепляться.

—Да, но у него есть масса идей и планов. Он точно знает, как всем надо жить, и готов этому учить. Поэтому в нем нет душевной усталости — важного признака «лишнего человека». Он вообще не устал. <...>

Чацкий готов не спать всю ночь, караулить возлюбленную, которая, оказалось, влюблена в какого-то совершенно ничтожного человека. Нет, он не лишний в том смысле, что эта деятельность в нем зашкаливает. Другой вопрос, что он ее тоже ни к чему не может приложить.

А вот Евгений Онегин, герой одноименного романа в стихах, — первый классический, типичный «лишний человек». Я бы предложила просто посмотреть на него, вспомнить все, что мы о нем знаем, и понять: а что не так-то? Все же вроде неплохо. Дядя умер, имение оставил, наследство есть, образование.

— Подождите, еще до дяди Онегин всем пресытился. А почему все надоело? Что ему не жилось? Ходил на балы. «Бывало, он еще в постеле…»

— Да, «…ему записочки несут». Если каждый день есть шоколад, в какой-то момент захочется хлеба с селедкой. Я думаю, это все понимают. Это очень глубинный вопрос. И в ответе на него кроется зерно, почему так.

1820-е годы. Еще жив Александр I, но он уже отказался от всех своих волшебных идей о принятии конституции, о том, чтобы зажить по-другому, крепостное право, например, отменить, — этого уже нет, но он еще жив. То есть николаевская реакция еще не наступила. Среднее дворянство владеет землями и крепостными, но хочет какой-то интенсификации своего хозяйства. Помещики понимают, что крепостное право приносит скорее убытки, чем прибыль, поэтому начинают отпускать своих крестьян. И, собственно, Онегин это тоже будет анализировать.

— Что было у Онегина в дядином имении?

— «Ярем он барщины старинной оброком легким заменил». Это единственное, что он как-то делает, а потом — устал. Уже и на балы устал, и хозяйством заниматься устал.

— Он же читал Адама Смита.

— В общем, среднее дворянство понимало, что должны быть перемены. Крупное дворянство — аристократия, которая владела миллионами, — не нуждалось в новых порядках. 

А еще были «деклассированные дворяне», которые уже многое теряли из-за усталости, скуки, понимания, что им не удержаться, что нужно проявить внутреннюю силу, принять решение, в конце концов. Потому что главная проблема «лишних людей» в том, что они не могут, не способны принимать вообще никаких решений. Они хотят, чтобы все как-то само разрешилось.

В этом и беда Онегина, что он, заменив тяжелую старинную барщину оброком легким, дальше не идет. А потом мы видим его развитие в романе, когда он не хочет общаться с соседями: они подъехали, а хозяин от них с заднего двора ускакал в поля. Онегин общается с Ленским, потому что тот все-таки ему близок интеллектуально, но при этом мы знаем, чем заканчивается эта дружба. Потому что нет у Онегина ни тонкости, ни чуткости, ни желания эту тонкость и чуткость как-то в себе развить. 

— Что-то могло спасти его? Сделать из «лишнего человека» «нелишним».

— Это мы уже выходим за пределы литературоведческой повестки. Да нет, конечно.

— А мне сразу хочется фанфик написать: «И вот...»

— Предполагается, что за границами романа он примыкает к декабристам. Вопрос: почему он к ним примыкает? Потому что он этими идеями проникается?

— Взбодриться просто хочется?

— Взбодриться хочется. Онегин, как первый «лишний человек», носит черты так называемого романтического байронического героя. Такой «москвич в Гарольдовом плаще» (хотя он не москвич, но так Татьяна размышляет в какой-то момент). То есть эта скука и пренебрежение к окружающим, легкая презрительность — это все прорастает из романтических героев, которые противостоят обществу.

— У нас была с вами идея: если бы этот «лишний человек» Онегин оказался в сегодняшних обстоятельствах, он бы так же грустил, скучал и ничего не делал? Завел бы блог о спасении?

— Да. Я думаю, что ему было даже лень этот блог завести. То есть нет, он бы наверняка завел, конечно. Но он был бы — мы опять-таки выходим с вами за литературоведческую повестку — пресыщен жизнью и говорил бы о том, что неправ никто, а жить просто очень скучно, что бы ни происходило.

— Знаю таких людей.

Зачем Печорин воровал девиц

— А потом проходит 10 лет, и начинается так называемое безвременье. После восстания декабристов Николай I закручивает гайки: цензура, Третье отделение, закрыты все окна и двери, дышать нечем. Не будем углубляться в описание тех реалий, потому что становится душно. 

И в этом безвременье живет и проявляет себя Григорий Александрович Печорин, следующий наш «лишний человек», который близок, с одной стороны, Онегину, а с другой — стоит как раз на границе между ним и «лишними людьми» будущего. Он фронтир.

Что с ним не так? Он военный, служит — в отличие от Онегина, который, может быть, примкнул к декабристам, а может, и нет.

— Он служит, но у нас с Максимом Максимовичем есть вопросы к нему.

—Да, но тем не менее формально он на службе. Более того, в горячей точке.

— Сидит с записочками, девиц похищает (о любовных интригах Печорина можно почитать и здесь. — Примеч. ред.)…

— Да. При этом образование есть, служба есть, но есть и безвременье. Литературный критик Виссарион Белинский любил Печорина, он ему такой панегирик пропел. Если вы тоже любите Печорина (особенно молодые девушки, период влюбленности в Печорина — это нормально), тогда обязательно почитайте, что писал о нем Белинский.

— Есть два варианта: либо ты хочешь быть с Печориным, либо ты хочешь быть Печориным. В определенном возрасте ты говоришь: «Все! Я никем не понят, я — фаталист!»

— Икак раз Белинский писал о том, что Печорин — это вовсе не пустыня, а растрескавшаяся от зноя почва, куда просто не упали вовремя нужные семена. Не упали, потому что безвременье. Это не вопрос экономики и отмены крепостного права. Речь о том, что всю внутреннюю интеллектуальную потенцию человек не может никуда применить, потому что некуда.

Поэтому чем он занимается? Похищает девиц, плавает с какими-то непонятными контрабандистами, лезет через окно к чужой жене.

— И Грушницкого, бедного, убивает на дуэли.

—Но при этом мы же не видим, как Онегин размышляет. Кроме того, что «так думал молодой повеса», его внутренний мир нам не виден. А у Лермонтова Печорин постоянно в этом бесконечном размышлении, он рефлексирует.

— Но он даже говорит Максиму Максимовичу: «Да, я такой. Уж не знаю почему».

— Да, и это тоже важный момент: он все время говорит о себе даже хуже, чем он есть на самом деле. Это уничижение, но говорят, что самоуничижение — это признак гордыни. Он постоянно пытается себя принизить, сделать хуже, чем есть на самом деле.

И вот эти два человека, которые всю жизнь прожигают бесцельно, дают старт «лишнизму». Но тем не менее Печорин больше на стороне новых «лишних людей», которые приходят к нему на смену.

Из-чего воевали критики

— Переходим к роману Ивана Сергеевича Тургенева «Рудин». Он вышел в 1855 году. И «Рудин», если вы помните, уже совсем другой персонаж. Его с Онегиным на одну доску вообще никак нельзя поставить, хотя оба «лишние».

Что мы знаем про Рудина? Дворянин, прекрасно образован, учился в университете. Он очень много говорит, буквально все время. И этими разговорами, красивыми, возвышенными, знает, что каждому сказать: с кем-то он ироничен, с кем-то он почтителен, он умеет до каждого достучаться, но дальше этих разговоров дело не идет. 

Когда читаешь роман, думаешь: «Хорошо, поговоришь с одними, поговоришь с другими, поговоришь с третьими, но ты сделай что-нибудь». Но Рудин остается верен главной линии «лишних людей» — не делать ровным счетом ничего. 

Кстати, термин «лишние люди» появился позже, чем они сами, — в 1850 году. Иван Сергеевич Тургенев написал «Дневник лишнего человека».

— Тургенев придумал термин?!

—Да. Но существует мнение, что его придумал Пушкин, потому что в его черновиках «Евгения Онегина» находится замечательная строка: «Кто там меж ними в отдаленьи, как нечто лишнее стоит».

— Гончаров бы тут сказал, что, конечно, придумал Пушкин, а Тургенев, в своем репертуаре, позаимствовал.

— Да, конечно, позаимствовал. Между прочим, вполне возможно. Мы не будем Ивана Сергеевича третейски ни в чем обвинять, потому что это неизвестно.

— Хватит с него Гончарова.

— Но в литературоведении, согласно общепринятой точке зрения, «лишние люди» — это тургеневский термин,благодаря ему мы так этих людей называем. Хотя, еще раз повторю, «Дневник лишнего человека» появился сильно позже, чем сами герои.

— Что все это время говорили критики?

— Это как раз очень интересно, потому что еще раз подчеркивает, насколько колоссальную роль в жизни людей в то время играла литература. Да, наверное, не всех. Потому что понятно, что прослойка читающей публики была довольно тонка, но какие разворачивались баталии! Во второй половине ХIХ века между критиками началась война. 

Изначально на появление «лишних людей» живо откликнулся Белинский. Я уже говорила, что он восторгался Печориным. Он видел, почему он «герой нашего времени». Но Белинский не вступал в спор с погибшим автором. Все было вполне себе мирно. А дальше начинается самое интересное.

Повторюсь, но это очень важно: почему литературоцентричность? Потому что самые прекрасные критики — речь о Чернышевском, Добролюбове и Герцене — спорили не с авторами. Когда мы сегодняшние читаем книгу, и нам что-то в ней не нравится или мы с чем-то не согласны, кому предъявляем претензии?

— Автору.

— Автору, конечно. Мы говорим: «Автор NN, такого быть не может, типажи картонные». А критики ХIХ века вступали в полемику с героем, начинали его обличать и воспитывать. А почему? Потому что все эти герои были взяты из реальной жизни.

— То есть они надеялись таким образом воспитать читающую аудиторию?

— Не просто читающую аудиторию. Они пытались воспитать читающую аудиторию, среди которой затесались точно...

— «Ребята, не будьте такими, как…»

— Совершенно верно, именно так все и было. Они вступали в эту полемику с героем, точнее, с живыми прототипами этих героев.

Конечно, больше всех оторвался на «лишних людях» Чернышевский. В романе «Что делать?» он выводит «новых людей» и говорит: «Вот как надо жить. Вот какой разумный эгоизм должен быть! Вот как надо мастерски Вер Павловен придумывать! А это что?» И дальше какими словами он их называл! Я, конечно, воспроизводить их сейчас не буду, потому что это концентрация негатива. Но они у него и негодяи, и ничтожные. Самые жуткие слова, которые он мог найти применительно к «лишним людям», нашел.

Дальше ему вторит Добролюбов: «А что может быть, когда вокруг все так!» Собственно, тут надо вспомнить, что Обломов — это апофеоз «лишнего человека» золотого века, и поэтому Добролюбов на Обломове отыгрался отдельно. Он говорит: «Вместо того чтобы подняться, идти, работать, они… видите ли, им скучно, видите ли, им заняться нечем! Да куча работы вокруг! Оглянитесь!» Простите, это был вольный пересказ, как вы понимаете, общего смысла.

— «Корову бы ей, а лучше две» — такой чувствуется настрой.

— Все это слушает с берегов Туманного Альбиона Герцен. И Герцен обижается за «лишних людей» и очень искренне за них вступается. В 1859 году в его журнале «Колокол» выходит статья. Она читается как острый пост в какой-нибудь социальной сети. Если вы будете читать эту статью сегодня, у вас будет полное ощущение, что она написана не в 1859 году, а буквально позавчера.

Что пишет Герцен? Как он вступается за «лишних людей»? Он сам считает себя таким человеком. И пишет: «Господа хорошие, коллеги и критики, да как же вы можете? Вы совершенно не отличаете настоящих “лишних людей”, людей николаевской эпохи, и сегодняшних, которые просто к нам примазываются. Вот тогда, когда мы поняли, что нам здесь делать нечего, как только веревка ослабла, мы сорвались с Невских берегов».

— А кто же «сегодняшние»? О ком шла речь?

— О том, что и Чернышевский, и Добролюбов продолжали видеть в конце 1850-х и в 1860-х годах те же признаки душевной усталости. На что Герцен говорит: «Давайте все-таки различать нас, задушенных николаевской реакцией, сбежавших и действительно задыхавшихся в этой среде, и сегодняшних, которым уже есть чем заняться. <…> А те “лишние люди”, о которых писали господа Тургенев и Лермонтов и к которым я тоже как живой человек принадлежу, их надо пожалеть». И дальше у него есть замечательная фраза: «Пенять им за их слабость, пенять им за их невозможность что-то предпринять — это то же самое, что пенять золотушным детям за их худосочных родителей».

Герцен вступился, и полемика продолжилась. Несколько лет это критическое лицебитие продолжалось. И понятно, что потом пришли другие времена, новые важные вещи это все заслонили. Но «лишний человек, как мы знаем, никуда не делся. И, несмотря на огонь революции 1917 года, шагнул в ХХ век.

Кто еще «лишний человек» в русской литературе

— «Лишним человеком» в литературе ХХ века принято называть рефлексирующего интеллигента. В этом он наследует Печорину, который в силу своих интеллектуальных особенностей и потребностей не принят соцреалистическим обществом. Он чужд и совершенно не может никак приспособиться. Яркий пример, пусть и антиутопический, — это роман Евгения Замятина «Мы». Его герой — яркий «лишний человек».

«Лишние люди» — это и Домбровский («Факультет ненужных вещей»), и Зилов («Утиная охота»).

— Я подумала, что жанр антиутопии создан под «лишнего человека». Там каждый герой, наверное, им будет? Всегда будет не понят, одинок.

— Всегда будет не понят, одинок. И всегда финал его истории будет не очень хорош.

И в XXI веке «лишний человек» продолжает жить и относительно здравствовать. Потому что Служкин из романа Алексея Иванова «Географ глобус пропил» — это «лишний человек». Герои Аствацатурова — «лишние люди», все как один.

Со сменой времени меняются, может быть, декорации, меняется костюм этого героя, но зерно остается прежним. Поэтому если начать с Гамлета и провести линию до «Географа…», то общие черты мы увидим.

«Лишним людям» не везет в любви?

— Последнее, о чем хочется поговорить. Мы уже упоминали отношения «лишних людей» с женщинами. Это тоже часть образа? У них всегда не ладится?

— Безусловно. Это очень важная часть образа. Такая же важная, как аристократическое происхождение, хорошее образование. Если у тебя все хорошо с женщиной, ты на звание «лишнего человека» претендовать не можешь.

Опять-таки Чернышевский хорошо все разобрал в своем эссе «Русский человек на rendez-vous». У «лишнего человека» не просто не складываются отношения с людьми — он оказывает резко отрицательное влияние на их жизнь. По большому счету, он такой Конан-варвар, который все посевы потоптал, все порушил, в том числе и ростки женской души.

— Асе еще повезло, что у нее не сложилось с этим человеком?

— Ася — счастливица. 

С Татьяной Лариной все понятно. Это хорошо, что ей хватило ее собственной мудрости и цельности, чтобы историю с Онегиным как-то пережить.

— Автор еще к ней хорошо относился.

— Помните замечательную сцену, когда Татьяна приходит в имение Евгения Онегина, когда его уже нет, и вдруг начинает понимать: «Уж не пародия ли он». То есть у нее прозрение наступает — до Чернышевского, заметьте. Он еще ничего не сообщил, а героиня уже поняла: что-то не так. Онегин с Татьяной, в общем-то, благородно поступил, он не обманывал, вежливо объяснил: «Устану, начну зевать, переоденусь в халат, стану Обломовым, поэтому не надо, Таня, расстанемся друзьями».

Дальше приходит черед Печорина, который в отношении женщин был, мягко скажем, не очень хорош, начиная от Бэлы, заканчивая Верой и княжной Мери. Рушит все, что встречает на своем пути.

Рудин. Как он обошелся с Натальей? Взял и уехал в Париж на баррикады, где погиб. Неумение, нежелание, страх — это тоже очень важно — принять ответственность.

— Герой «Дворянского гнезда» ходит туда-сюда, пока он ходит…

—Да, Лаврецкий тоже, кстати, «лишний человек». Он входит в эту обойму, безусловно. Полное нежелание, полное неумение взять на себя ответственность.

И с Обломовым тоже все понятно: это же надо книжки читать! Куда легче, куда проще, куда естественнее для внутреннего «я» раствориться в Пшеницыной и обратно в халат переодеться, раствориться в этом мире, где только вечный сон возможен, и ничего другого.

Поэтому резюме: если с женщинами все хорошо, умеешь выстраивать с ними диалог, ты не «лишний человек».