Мы почти всегда безошибочно отделяем живое от неживого. Замороженная рыба на прилавке магазина выглядит для нас как еда, а аквариумный сомик воспринимается в качестве питомца. Что помогает нам сделать вывод о том, что мы сами — живые?

Мозг. Точнее, один из участков головного мозга, называющийся островковой корой. «Островковая кора активируется, когда мы испытываем жажду, переживаем оргазм или нас начинает беспокоить переполненный мочевой пузырь», — рассказывает Карл Циммер. Задача островковой коры — рассказать телу о его ощущениях и потребностях. Если эта важная часть нашей внутренней «операционной системы» повреждена, мозг может сделать парадоксальный вывод: «я умер».

Именно это происходит с человеком, страдающим редким заболеванием, синдромом Котара. Эту болезнь открыл в 1874 году французский врач Жюль Котар, который осматривал пациентку после попытки суицида. Женщина утверждала, что у нее нет мозга, нервов, грудной клетки, желудка и кишечника, а «есть только кожа и кости разлагающегося трупа». Появление технологии МРТ показало медикам, что мозг никуда не исчезает из черепной коробки пациентов, убежденных в его отсутствии, однако островковая кора у них имеет признаки повреждения. Тот, кто не получает сигналы о потребностях тела из островковой коры, теряет и важное осознание «я жив! жив!».

Но как же быть с другими живыми существами? Для нашего мозга это куда более сложная задача. Островковая кора не способна передать нам ощущения идущего рядом человека, и все же мы точно будем считать его живым, пока он двигается, разговаривает и дышит. Здесь на помощь приходят сенсорные нейроны, благодаря которым мы видим, слышим, осязаем и чувствуем вкус. Процесс распознавания живого подсказывает нам простой аналитический путь «двигается? это живое». При этом мы понимаем, что двигаться может и неживое, например лавина по склону горы.

«Согласно научным исследованиям, наша способность быстро распознавать живое обусловлена тем, что для активации нужных нейроконтуров в мозгу нам требуется совсем небольшое количество информации. В серии экспериментов психологи засняли на камеру шагающих, бегающих и танцующих людей, а затем отметили их суставы десятью светлыми точками на каждом кадре. После этого экспериментаторы показали испытуемым записи, где были заметны только эти движущиеся точки, чередуя их с другими записями, на которых десять точек двигались независимо друг от друга. Люди быстро определяли, в чем различие», — пишет Циммер.

Накопленная информация о предметах и опыт взаимодействия с ними подсказывают нашему мозгу, что перед ним — живая или неживая материя. Однако опыт играет не единственную роль. Даже маленький ребенок отличит заводную игрушку от живого котенка. Эта способность старше нашего вида. Еще нашим далеким предкам требовался навык определять живое для охоты и избегания встречи с теми, кто представлял опасность. Ближайшие современные родственники нашего вида — шимпанзе и бонобо — пользуются тем же механизмом.

Свойства мозга, помогающие делать выводы о наличии или отсутствии жизни, достались нам в подарок от эволюции и, более того, были одними из самых ранних и важных даров.