После того как Холмс принес Конан Дойлю славу, писателю пришлось тратить немало времени на объяснения того, что сам он не Холмс. После выступления некоего критика, подвергшего его осуждению за то, что в «Этюде в багровых тонах» Холмс принижает созданного Эдгаром По великого сыщика шевалье Дюпена, Конан Дойль любезно ответил: «Ухватите этот факт извилиной ума: кукла и кукольник различны весьма». На деле Конан Дойль — крепкий, круглолицый, с моржовыми усами — куда больше годился на то, чтобы олицетворять собой Ватсона, а не Холмса.

Однако кукла-Холмс появилась не на пустом месте. Конан Дойль, при его природной склонности к приключениям и при таком великолепном учителе диагностики, как Белл, складом ума походил на Холмса в большей степени, чем обычно демонстрировал. «Меня часто спрашивали, обладаю ли я описываемыми качествами или я такой же Ватсон, каким кажусь с виду, — писал он. — Разумеется, я прекрасно понимаю, что справиться с практической задачей — совсем не то же, что решить ее на своих же условиях. У меня нет иллюзий на этот счет. В то же время невозможно создать персонажа собственным внутренним разумом и сделать его поистине живым, не имея в себе хоть каких-то качеств, сближающих вас».

Он продолжал: «Я несколько раз решал задачи методами Холмса после того, как полиция разводила руками. И все же я должен признать, что в обычной жизни я нисколько не наблюдателен, и что мне вначале нужно загнать себя в искусственные рамки мышления, и только потом я могу взвешивать улики и просчитывать последовательность событий».

Однако, по словам Адриана Конан Дойля, сына писателя от второго брака, его отец демонстрировал искусство диагностической логики без всякого труда:

В путешествиях по столицам мира одним из самых острых удовольствий для меня было заходить с отцом в крупный ресторан и там слушать его тихие рассуждения о характерных особенностях других посетителей, их профессиях и прочих отличительных чертах, совершенно незаметных для моего глаза. Нам не всегда удавалось проверить правильность… его наблюдений, поскольку объект интереса мог быть незнаком главному распорядителю, однако во всех случаях, когда метрдотель знал клиента, точность отцовской дедукции оказывалась поразительной. В качестве отдельной ремарки добавлю деталь, которая заинтересует поклонников Холмса. В воображении мы, разумеется, представляем себе Мастера в темно-красном халате и с изогнутой курительной трубкой. Однако таковы были атрибуты Конан Дойля, и оригиналы по-прежнему хранятся в семье!

К концу 1890-х годов, когда Конан Дойль оставил медицину, а Холмс завоевал признание во всем мире, писателя все чаще просили обратить способности диагноста на решение проблем другого рода: на расследование реальных преступлений.