Писательские точки опоры, мифология Баку и влияние технологий на людей. В преддверии главного книжного события года — ярмарки non/fictio№26 — Анна Делианиди, филолог, лектор и книжный продюсер Российской государственной библиотеки, поговорила с Рагимом Джафаровым о новом романе «Башня тишины». 

Почему «Башня тишины» сначала вышла в аудиоформате

— У тебя сейчас вышла книга «Башня тишины». Какая она по счету у тебя и как выходили книги друг за другом?

— Я боюсь, что подробный ответ на этот вопрос превратится в рассказ о том, как я решил лично собрать все возможные ошибки в карьере писателя — и даже несмотря на это, мне скорее повезло, чем нет. Давайте ограничимся тем, что «Башня тишины» седьмая по счету.

— Почему с «Башней тишины» сначала случился аудиосериал, а потом — печатная версия?

— Повезло. Вообще с писателями все время происходят какие-то странные совпадения, и это нормально. Просто так сложились звезды, что в одном месте оказался я, идея романа про незрячего афериста и Ксения Грициенко из команды Яндекс Книг. 

Стало очевидно, что незрячий герой — это идеально именно для аудиоформата. Тот, кто слушает книгу, так же как и главный герой, получает информацию об окружающем мире через слова людей, которые этот мир видят. Это позволяет создавать уникальную и интересную оптику, а не просто авторское описание природы, города, помещения. 

Второй важный момент: это история, которая происходит в Баку, и один из героев говорит с ярко выраженным, утрированным бакинским акцентом. А бакинский акцент — это отдельный жанр искусства, я хотел, чтобы читатель услышал его. Но при этом я понимал, что бумага тоже будет, и пришлось искать некоторый баланс между форматами. Надеюсь, получилось.

«Баку стал для меня чуть более чужим и холодным»

— Ты много исследовал Баку при обдумывании конкретно этого сюжета?

— Я родился в Баку и хотя бы раз в год приезжал гостить. Поэтому сложнее было не само исследование, благо в Баку легко найти специалистов, которые охотно помогут, сложнее было менять собственный взгляд на город. В некотором смысле он стал для меня чуть более чужим и холодным, потому что вещи и места, знакомые с детства, оказались чем-то совершенно другим. У них оказалась другая история, другая суть. 

В остальном все то же самое, что я делаю обычно: процентов шестьдесят работы — это исследование, еще двадцать — переработка, упрощение и выкидывание лишнего. Это мне дается сложно, хочется рассказать все, что я узнал про зороастризм, Иран и  Азербайджан, но это не только невозможно, но и не нужно. Книга превратилась бы в религиоведческий справочник. Ну и оставшиеся двадцать процентов — работа с текстом. 

Конкретно «Башню тишины» пришлось переписать трижды. Выяснилось, что я плохо справился с этапом упрощения и выкидывания лишнего. Моя фокус-группа запуталась и потонула в исторических и религиозных отсылках. И все равно в книге осталось много того, что понятно только мне. Например, особняк, в котором живет отец главного героя, реально существует. Была ли какая-то необходимость селить выдуманного человека в реальный дом? Думаю, нет. Нужно ли было выверять все расстояния между реальными местами, которые посещают герои, чтобы сделать их передвижения верными с точки зрения времени? Может и да, но по-хорошему можно делать это примерно, на гугл-картах, а не записывать в процессе поездок, учитывая какие-нибудь несчастные бордюры. В одной сцене машина героев натыкается на реально существующий бордюр, на который наткнулся я. Никакой смысловой нагрузки это не несет, бордюр просто есть в книге.

— А в других книгах реальные города появлялись? Какие?

— Да, конечно, хотя в других моих книгах города не так много значат. В «Сато» фигурирует Москва и даже есть конкретный адрес, где героиня встречается с кем-то. Мне недавно задали вопрос про этот адрес. Человек сказал, что поехал по нему, а там ничего нет. Так я узнал, что мой любимый бар закрылся. 

В «Его последних днях» просто упоминается Питер, в «Картине Сархана» определенно важную роль играет Нью-Йорк. В «Марке и Эзре» герои покупают тирамису в моей любимой кондитерской в Риме и едят, конечно же сидя на Испанской лестнице. Хотя там особо не посидишь: специальные полицейские следят, чтоб туристы не занимали собой всю лестницу.

— По книгам Дэна Брауна в городах, которые появляются в сюжете, водят экскурсии. Как думаешь, в Баку такой вариант появится?

— Думаю, да, местное агентство уже разрабатывает тур по Азербайджану именно по мотивам приключений героев «Башни тишины».

Не знаю, будет ли на это спрос, посмотрим. На самом деле там много интересных мест. Я сам сейчас планирую почти экспедицию, чтобы добраться до очень труднодоступных развалин в горах, вполне вероятно, что это дахма. Зороастрийское погребальное сооружение.

— Если с тобой идти гулять по Баку, есть кафе или места в городе, которые ты непременно покажешь гостям?

— Есть, конечно, но тут все зависит от конкретных людей и контекста прогулки. Кому-то посоветую коктейльный бар, кому-то — ресторан с правильной местной кухней, кому-то — чайхану. Ну, вон вышеупомянутые ребята сделают тур по Азербайджану — и приезжайте, посоветую что-нибудь). Но есть и места, которые нельзя пропустить: фуникулер, смотровая площадка, крепость и ресторанчик «Гайнана», то есть «баба-яга», если переводить на русский.

— А в Москве твои точки опоры где?

— Думаю, это Мясницкая и Покровка. Особенно дворики и какие-то неочевидные кафешки. Есть, конечно, места, связанные с воспоминаниями, дорогие лично для меня. Например, рюмочная «Барка», знакомая и родная всем, кто имеет отношение к ярмарке non/fiction, мне важна по другой причине. Как и Гостиный двор. Или бар «Моряк и Чайка», ставший для меня местом, где я понял, что «пьяный от любви» — это вообще не метафора.

«Лучшие короткие рассказы я написал в метро между станциями»

— Мы уходим в зиму сейчас, несмотря на активный книжный декабрь. Твои внутренние писательские процессы замедляются или нет? Ты вообще зависишь от времени года и наличия солнца?

— Я — да, творчество — не очень. К моему сожалению, мрачная, пасмурная погода куда более способствует работе. Когда все хорошо, меня все устраивает и солнышко светит, как-то не очень работается.

— Идеальный дом писателя, он какой? Влияет среда на качество письма и возможность сосредоточиться?

— В моем случае это задача со звездочкой, потому что речь о двух писателях. Я не могу сказать, как выглядел бы идеальный дом, но могу обозначить важные вещи, которые мы с Верой поняли за два года совместной жизни (Вера Богданова — писательница, жена Рагима Джафарова. — Примеч. ред.). У каждого из нас должно быть отдельное пространство для работы. Отдельная комната, в которой никого нет, и возможность, не мешая друг другу, ходить на кухню. Все остальное, в принципе, меняется в зависимости от обстоятельств, настроения и так далее. 

Учитывая, что я пишу в телефоне, у меня довольно широкие возможности в плане места работы. Могу на лавочке у подъезда писать (бо́льшая часть «Сато» так и написана). 

Главное, чтобы это происходило ночью. Не знаю, в чем тут фокус, но я много раз пытался перейти на нормальный дневной режим. Безрезультатно. Я садился в 10 утра за работу и за весь день выдавливал какую-нибудь тысячу знаков несчастную. Но вот наступает полночь — и все, дальше работается прекрасно. До 8 утра я могу написать 20 000 знаков. То есть ночью я почему-то в двадцать раз продуктивнее. Что до среды, то влияет, конечно, но не очевидно, как и все в творчестве. Для каких-то текстов мне, наоборот, нужны отвлекающие факторы, люди. Лучшие свои короткие рассказы написал в метро между станциями.

— Над чем ты сейчас работаешь?

— Пу-пу-пу… Я начинаю сбор материала для книги, которую задумал давно и никак не доберусь до нее, я работаю над сценарием сериала по «Марку и Эзре», я работаю над сценарием компьютерной игры, пишу пьесу для Театра Маяковского и разрабатываю кое-какой литературно-театральный движ для них же плюс периодически пишу рассказы для каких-нибудь журналов. У меня стали спрашивать, почему я совсем ничего не пишу для соцсетей. Видимо, поэтому.

«Технологии не меняют людей, а усугубляют»

— Изменения в мире технологий очень стремительные, ты замечаешь по людям, как меняемся мы вместе с этим?

— Боюсь, тут я могу говорить очень долго, рассказывать о новых открытиях в психофизиологии и тому подобном, потому что мне это действительно интересно. Но, честно говоря, чем дальше, тем больше у меня складывается ощущение, что технологии не меняют людей, а усугубляют. Наши привычки и наша суть обостряются под воздействием технологий. 

Все-таки не могу не рассказать про один эксперимент. Ученые научили мышей водить машины. Ну такие маленькие мышиные машинки с проволочкой вместо руля. На этих машинах мыши доезжали до еды через лабиринт. А потом мышам понравилось. Они пристрастились. Ученые провели новый эксперимент. Положили еду совсем недалеко от мыши, но в таком месте, куда можно дойти только пешком, то есть машина не пролезет. А вторую порцию еды положили намного дальше, но туда можно доехать на машине. И мыши предпочли тратить в два раза больше времени на дорогу до еды, но в комфорте, на тачке. 

Я знаю человека, который до соседнего дома ездит на машине, а там полчаса ищет место для парковки, вместо того чтобы пешком дойти. Можно ли сказать, что технология изменила этих мышей? Думаю, она просто усугубила их любовь к комфорту. Так же и с людьми.

— Появится ли в твоих книгах пресловутый искусственный интеллект?

— Как говорится, поднимал этот вопрос до того, как это стало мейнстримом. Напомню, что главное зло в «Марке и Эзре» — это искусственный интеллект, который манипулирует людьми, используя их слабости. Ту же тягу к комфорту, например. 

По своему опыту работы в Яндексе могу сказать, что сам по себе ИИ — это не проблема. Проблема то, как им пользуются люди. В теории интернет — это величайшее изобретение: любые данные и научные открытия доступны в любой точке мира. По факту мы им пользуемся, чтобы смотреть мемы. Ну да, ну да.

— Как думаешь, это больше союз или противостояние? Человек и искусственный разум?

— Все зависит от человека. Можно противостоять, можно сотрудничать. Сам факт того, что мы пытаемся сделать ИИ максимально антропологичным, что ли (не знаю, можно ли такое слово тут применять), его сильно ограничивает. Мы пытаемся сделать из него человека, только лучше и умнее. Будь как я, только лучше! Думай как я, коммуницируй как я. Но лучше, чем я. 

Вторая проблема — мы и с нашим разумом не разобрались. Мы не знаем, что такое сознание и где оно находится, но продолжаем утверждать, что мы, в отличие от ИИ, разумные. Боюсь, что мы не менее тупые и механистичные, просто развивались подольше. 

Опять-таки, нейропсихология и психофизиология получили новый вектор развития с бумом ИИ. Что как бы намекает: мы с машиной не такие уж разные. 

Если же не говорить о глобальных проблемах ИИ и человека, то буквально недавно я принимал участие в сборнике «Механическое вмешательство», где писал рассказ в соавторстве с ИИ. Судя по результатам эксперимента, не думаю, что нас в ближайшем будущем ждет пугающее засилье ИИ в литературе.

— Что помогает писать и не терять вдохновения? Есть у тебя какие-то ритуалы ежедневные?

— У меня просто нет опции «не писать». Мог бы, не писал бы. Я буквально мыслю текстом, и вся моя жизнь — это что-то вроде книги. Так устроена моя психика. Я читаю и пишу книгу про себя, я в ней автор и герой.

— Увидимся на non/fictio№26? Что готовишь нам?

— Да, конечно. Возвращаясь к вопросу о точках опоры в Москве, non/fiction для меня — особое место, так уж вышло. Что я приготовил? Наверное, расскажу о «Башне тишины». О зороастризме, Иране, Азербайджане и всем том, что в книгу не влезло.