Историк Джошуа Рубинштейн исследовал архив Троцкого и написал книгу «Троцкий: Жизнь революционера», герой которой раскрывается не только как политик, но и как человек. Мы задали пять вопросов автору.

— Вы были в нашей стране 20 лет назад. Какое впечатление она произвела на вас?

— Я несколько раз бывал в Москве в 80-х и 90-х. Эпоха перестройки показалась мне временем свободы и гласности, в городе бурлила жизнь. Люди не могли нарадоваться тому, что в газетах и толстых журналах публикуются некогда запрещенные писатели и историки. 

Россия открылась внешнему миру и постепенно становилась капиталистическим государством. На улицах появлялось все больше автомобилей, дорогих магазинов, отелей европейского плана. Когда я в последний раз был в столице, в 2006 году, я поразился масштабу перемен. Помню, я подумал про себя, что если бы некоторые московские здания разместили в Стокгольме, то никто не заметил бы разницы.

Ленин и Троцкий на Красной площади во время празднования второй годовщины Октябрьской революции, 7 ноября 1919 года

— Почему две ваши последние книги, «Троцкий: Жизнь революционера» и «Последние дни Сталина», посвящены русским революционерам? Чем их жизнь актуальна современному человеку?

— Я считаю истории Сталина и Троцкого содержательными и поучительными. В чем-то революционеры были похожи: оба были теоретиками и практиками экстремистской политики. Но во многом их пути расходятся. Сталин, безусловно, был самым энергичным из русских революционеров и, будучи бесспорным лидером Советского Союза на протяжении 30 лет, сумел навязать стране свои кошмарные представления о власти. Троцкий обладал определенным авторитетом всего несколько лет, во время Гражданской войны и при жизни Ленина, и проиграл Сталину в политической борьбе.

— А какую главную ошибку допустил Троцкий? Что привело к его поражению?

— Можно назвать много причин, почему Троцкий не стал преемником Ленина. Главным фактором был характер моего героя. После того как Ленин умер, Троцкий хотел быть у власти. Но Сталин оказался расторопнее: он умел втираться в доверие, был жестким и последовательным. Троцкому же были не по силам привлечение людей на свою сторону, участие в политической кампании, поиск поддержки членов партии. Пока он медлил, Сталин все больше осваивался в новой роли генерального секретаря и усиливал контроль над партийным руководством, оставляя Троцкого в изоляции.

Один случай ярко иллюстрирует, почему Сталин обыграл Троцкого. Ленин умер в понедельник, 21 января 1924 года. Троцкий в тот день уехал в далекий Сухуми, чтобы излечиться от лихорадки. Сталин отправил Троцкому телеграмму, в которой сообщил, что похороны Ленина состоятся в субботу, а значит, Троцкий не успеет вернуться в Москву. Лев Давидович поверил коллеге и остался в Сухуми. На самом деле похороны состоялись в воскресенье, 27 января. Троцкий мог бы успеть вернуться в Москву и своим присутствием подтвердить притязания на место Ленина. Его доверчивость сыграла Сталину на руку.

— С какими трудностями вы столкнулись, когда писали книгу о Троцком?

— Я почти ничего не знал о Троцком до работы над книгой. Я начал с того, что изучил его мемуары и знаменитую трехтомную биографию, составленную Исааком Дойчером. Мне посчастливилось жить неподалеку от Гарвардского университета, где хранился архив Троцкого: незадолго до того, как Троцкий был убит в августе 1940 года, он продал Гарварду так называемые «документы изгнанника». Доступ к этому архиву значительно обогатил мое представление о Троцком, о выборе, который он сделал в своей жизни, о его личной трагедии и страданиях, которые пережили он и его семья.

— Давайте пофантазируем: как сильно изменилась бы история СССР, если бы во главе государства оказался Троцкий?

— С Троцким во главе государства история могла бы сложиться иначе. С одной стороны, хочется верить, что Троцкий не проводил бы массовых чисток членов коммунистической партии и завершил бы коллективизацию ценой меньших жизней. 

Но нужно иметь в виду, что Троцкий выступал за «перманентную революцию» и твердо верил в необходимость — если не в неизбежность — революций в большевистском стиле в Европе и других частях света. Сталин был гораздо более сдержан во внешней политике и считался умеренным, по крайней мере в 1920-е годы. Джордж Оруэлл писал о Троцком в 1939 году: «Пожалуй, его ответственность за [диктатуру в России] не меньше, чем у кого-либо из ныне живущих, и нет никакой уверенности в том, что как диктатор он был бы предпочтительнее Сталина, хотя, несомненно, в интеллектуальном отношении он гораздо более интересен».