Изображение обложки: Франсуа-Андре Венсан «Сократ наставляет Алкивиада» (1776)

Сам Сократ никогда не разрабатывал специфического метода и не создавал правил ведения диалога. Однако он заставлял собеседников подвергать сомнению любую мысль, казавшуюся им истиной в последней инстанции, и в конечном итоге помогал многим избавиться от опасных стереотипов и ложных убеждений.

Эленхос

Чтобы собеседник рассуждал последовательно, Сократ использовал такую интеллектуальную процедуру, как «эленхос». Он выслушивал суждение собеседника и задавал ему вопрос, ответ на который был несовместим с предыдущим суждением.

СОКРАТ. Что же это такое — мужество?
ЛАХЕТ. Если кто добровольно остается в строю, чтобы отразить врагов, и не бежит, это и есть мужественный человек.
СОКРАТ. Ты ответил не на задуманный мною вопрос, но совсем на другое. Ну а если он, убегая и не оставаясь в строю, продолжает сражаться с врагами?

Ложный принцип

В разговоре с собеседником Сократ раскрывал некий общий принцип, лежащий в основе его рассуждений. Сделав это, он давал понять, что обнаруженный принцип либо не охватывает всего, что должен охватывать, либо, напротив, включает в себя то, чего не должен включать.

ЛАХЕТ. Мне кажется, мужество — это некая стойкость души: так и надо сказать обо всем, что по природе своей связано с мужеством.
СОКРАТ. Конечно. Но мне-то кажется, что не всякая стойкость представляется тебе мужеством. Я догадываюсь, мой Лахет, что ты причисляешь мужество к самым прекрасным вещам.
ЛАХЕТ. Да.
СОКРАТ. А если она сопряжена с неразумностью? Разве не окажется она, напротив, вредной и злокозненной?
ЛАХЕТ. Да.
СОКРАТ. Назовешь ли ты прекрасным что-то такое, что будет злокозненным и вредным?
ЛАХЕТ. Это было бы неправильно, Сократ.
СОКРАТ. Следовательно, такого рода стойкость ты не признаешь мужеством, поскольку она не прекрасна, мужество же прекрасно.
ЛАХЕТ. Ты молвишь правду.

В разговоре об отступлении Сократ убедил Лахета, что иногда именно отступление становится проявлением мужества. Когда Лахет пытается определить мужество как стойкость, Сократ показывает, что и это тоже неправильно, поскольку нередко стойкость бывает неразумной.

Жизненные примеры

В своей аргументации Сократ всегда приводит жизненные примеры, которые идут вразрез с суждениями собеседника. Сократ использует примеры, которые легко представить. Кажется, что описываемые им события происходят с близким другом.

СОКРАТ. Итак, по твоим словам, мужество — это разумная стойкость?
ЛАХЕТ. Видимо, да.
СОКРАТ. А знаем ли мы, по отношению к чему эта стойкость разумна? Ко всему — и к большому, и к малому? Например, если бы кто-нибудь упорствовал в разумном расходовании денег, зная при этом, что, потратив эти деньги, он приобретет большее, назовешь ли ты это мужеством?
ЛАХЕТ. Нет, конечно, клянусь Зевсом.

Признание собственного невежества

Сократ не признает свое мнение единственно верным и никогда не использует аргумент «потому что я так сказал». Напротив, он может представлять себя даже менее сведущим, чем собеседник. Но, задавая вопросы, на которые порой нет правильного ответа, Сократ помогает другому пересмотреть взгляды, которые тот считал истиной в последней инстанции.

СОКРАТ. Следовательно, мужество — наука не только об опасном и безопасном, ибо она знает толк не только в грядущем добре и зле, но и в настоящем, и в прошедшем — в самых различных отношениях, — как и все другие науки.
НИКИЙ. Очевидно.
СОКРАТ. А неужели ты, чудесный мой, думаешь, что может недоставать добродетели такому человеку, коему ведомо все добро во всех его проявлениях — сущее, бывшее и будущее — и точно так же и зло? И что он испытывает недостаток в рассудительности, справедливости и благочестии — он единственный, кому по силам в божественных делах и в человеческих тщательно взвесить, что опасно и что безопасно, и обрести блага, зная, как правильно обращаться к богам и людям?
НИКИЙ. Мне кажется, Сократ, ты говоришь дело.
СОКРАТ. Значит, Никий, то, о чем ты сейчас сказал, — это не часть добродетели, но вся добродетель в целом.
НИКИЙ. По-видимому.
СОКРАТ. И все же мы сказали, что мужество — это часть добродетели.
НИКИЙ. Да, сказали.
СОКРАТ. Но с теперешними нашими словами это не согласуется. Мы дали мужеству столь широкое определение, что оно включает слишком многое. Оно превратилось в форму знания, которое не отличается от других добродетелей. Значит, мой Никий, мы не выявили, что же такое мужество
НИКИЙ. Кажется, нет.