Как носители воспринимают свой родный язык и языки чужие? Какую роль язык играет в самоидентификации человека?

Вопрос о родном языке имеет несколько аспектов. С одной стороны, рассуждения о родном языке — это взгляд на себя, попытка идентифицировать себя и с лингвистической точки зрения, и с национальной. При этом бывают непростые ситуации: семьи, в которых говорят на нескольких языках, переезд в другую страну в раннем возрасте и т.д. С другой стороны, когда мы говорим о своем языке, то подразумеваем, что есть языки не свои, так происходит оценка и осмысление языков чужих. Возникает вопрос: если существует язык, который близок нам, выражает наши чувства, мысли, кажется красивым, значит ли это, что у него есть исключительные свойства в сравнении с другими языками? Отсюда еще один шаг до предположения о том, что народ, говорящий на таком языке, обладает определенным превосходством.

Как разделение языков на свои и чужие влияло на взаимоотношения людей в прошлом?

Если смотреть на европейскую традицию, картина примерно следующая. В греческой и римской Античности языковое многообразие существовало, но не изучалось. Мы знаем, что Римская империя включала народы, говорившие на очень разных языках. И Греция, и Рим контактировали с древними и развитыми культурами: это цивилизации Египта, Персии, Индии. Тем не менее лингвистического интереса к другим языкам и письменностям не возникало. Римляне, вслед за греками, называли их варварскими; это слово представляло собой звукоподражание, изображало непонятную речь — «вар-вар». Интересно, что прежде этот термин использовался греками по отношению к самим римлянам.

И в Средние века, и в эпоху Возрождения варварами могли называть себя авторы, говорившие на европейских языках (французский, немецкий, английский) и писавшие на латыни.

Они переняли это наименование и хотели поднять свои языки на уровень классических — языков литературы и высокой культуры. Еще раньше начались попытки отыскать древние истоки европейских языков, чтобы показать их благородство. Составлялись этимологические словари, где народные слова объяснялись через древние языки. Носители пытались доказать, что в их родных языках есть немало заимствований из греческого, латинского и древнееврейского.

Люди пытались как-то объяснить природу языковых различий у разных народов?

Объяснения языкового многообразия искали прежде всего в библейском тексте. В нем существовало сразу два сюжета, которые отчасти противоречили друг другу. Согласно первому, появление языковых различий было связано со строительством Вавилонской башни. Тогда люди еще говорили на одном языке — адамическом. Чтобы предотвратить завершение постройки и наказать людей за нечестивый поступок, Бог смешал языки, и люди перестали понимать друг друга. Согласно второму сюжету, после потопа потомки Ноя — Сим, Хам и Иафет, их дети и т.д. — стали расселяться по земле. От них получили начало новые народы, а вместе с ними и языки. Отсюда позднее, на старинный манер, появились известные нам названия групп языков: семитские (Сим), хамитские (Хам), а также устаревший термин яфетические языки (Иафет).

Какие свидетельства о языковом разнообразии пришли к нам из прошлого?

В раннее Новое время появились книги-полиглоты, то есть книги, которые включали в себя образцы всех известных языков, их названия и сведения об их истории. Материал в них располагался по-разному. Очень важную роль в этот период сыграл алфавитный порядок (его истории посвящена недавно переведенная на русский язык книга Джудит Фландерс «Всему свое место»).

Использовались и другие схемы упорядочения информации. Применительно к языкам это могли быть хронология языков (считалось, что есть праязык, языки древние и новые), их происхождение, форма письма. Но представим себе, что мы узнаём о существовании новых языков, однако у нас нет о них никаких исторических данных, нет образцов текста. Добавить их в готовую схему, генеалогию будет трудно. Если же расположить названия языков в алфавитном порядке, от А до Z, получится открытый справочник, который в будущем можно дополнять. В середине XVI века как раз появилась такая книга — «Митридат. О различиях языков» швейцарского полимата Конрада Гесснера (об ученых, занимавшихся одновременно разными областями знания, рассказывает книга Питера Бёрка «Полимат»). С этого момента начинается новая эпоха в восприятии языков.

То, что ранее понималось как результат смешения, деградации первоначального языка, теперь стало восприниматься как языковое многообразие, достойное научного изучения.

Как в прошлом люди, говорившие на разных языках, коммуницировали между собой?

Для повседневного общения, торговли и т.д. разные народы использовали вспомогательные языки, или пиджины. Они появляются из своего рода соединения контактирующих языков. Самый известный пример — лингва франка, который использовался в Средиземноморье. Там активно проходила торговля между восточными народами (турками, арабами) и европейскими (итальянцами, испанцами). В результате сложился особый язык, понятный обеим сторонам. «Франками» называли европейцев, отсюда название языка. Существовал он очень долго, на протяжении Средних веков и до XIX века. Его образец хорошо известен из комедии Мольера «Мещанин во дворянстве». Позднее термин лингва франка в переносном смысле стал обозначать язык, используемый для международного общения.

А что касается более сложной коммуникации — культурной, юридической, образовательной?

Для этих целей использовались более развитые, литературные языки. Такой язык должен был обладать особенным статусом по сравнению с языками носителей. Последние использовали его дополнительно к своему для изучения наук, создания юридических текстов, официальных документов и т.д.

Часто появление такого особого надъязыка было связано с распространением политического господства. Один из очевидных вариантов — это язык империи, тот, который насаждался вместе с захватом, присоединением новых территорий. Это и латинский язык как язык Римской империи, и английский, и французский, и русский. Но, чтобы получить особенный политический статус и закрепиться, такие языки должны были к этому времени достичь определенного уровня развития, использоваться в сферах образования, управления, в литературе.

Кроме политического статуса, для международных языков мог иметь значение статус религиозный. К примеру, арабская экспансия и захват новых земель сопровождались распространением новой религии — ислама. И в более поздние времена сохранение арабского на территориях от Западной Африки до Юго-Восточной Азии в значительной степени было связано именно с тем, что это был язык Корана. Вместе с тем, арабский был также языком науки. В конце первого тысячелетия на нем писали ученые, жившие как в современной центральной Азии, так и в современной Испании, например Авиценна и Аверроэс.

Похожая ситуация произошла с греческим. С самого начала его распространения на востоке Средиземноморья он воспринимался как язык литературы, науки и философии. Не случайно наследниками Александра Македонского были основаны два важных института — Александрийская и Пергамская библиотеки. На греческом написано огромное количество авторитетных трудов, которые необходимо было изучать и сохранять.

Как международные языки сосуществовали с родными?

Между ними формировалась функциональная дистрибуция: какие-то функции выполняли международные языки (наука/право/религия), другие же сохранялись за местными языками (в первую очередь повседневное общение). Международные языки обладали престижем, их знание давало возможность делать карьеру в разных областях — от государственного управления до преподавания в университете. На этих языках существовали устоявшиеся системы терминов для разных наук, правила написания текстов в разных жанрах. Местные языки долгое время не могли этого предложить.

На этой почве формировался социальный и культурный конфликт.

Международные языки были языками меньшинства, элиты.

Их учили в школе, университете, у частных преподавателей, большинству эти языки были недоступны. Но постепенно образованные люди стали пытаться осмыслить положение своего первого, родного языка, понять, действительно ли он чем-то хуже (или, наоборот, даже лучше) и как можно поднять его статус.

Мне кажется, в данном вопросе показательны взаимоотношения латыни и народных языков в европейских странах. Латынь продолжала оказывать влияние на другие языки даже после своей смерти.

С V века латынь не существовала как язык империи, но продолжала жить в двух формах. С одной стороны, длительное время она оставалась живым разговорным языком. Значительное количество европейских языков, которые относятся к романской группе, являются продолжением латинского, но только не в классической литературной форме (последняя была в основном закреплена на рубеже тысячелетий как язык, на котором писали Цицерон и Вергилий), а в народной, или «вульгарной» (от лат. vulgus — народ). В результате развития местных форм латыни сформировались романские языки — от португальского на западе до румынского на востоке.

Классическая форма латыни также сохранялась по ряду причин. Во-первых, латынь была языком школы и наук. Продолжали переписывать рукописи классических авторов, приблизительно с XI века в Италии вновь начали изучать и преподавать римское право. Во-вторых, важную роль сыграла церковная традиция. Христианская церковь была признана официальной уже в Римской империи. Тогда же Иероним Стридонский сделал полный перевод Библии на латинский язык (Biblia Vulgata). Этот перевод был признан католической церковью и стал основным для западного христианства.

Какое влияние латынь оказала на русский язык?

В России латинский язык использовался и был известен в меньшей степени, чем в Западной Европе. В первую очередь это было связано с церковной традицией: Древняя Русь была преемницей Восточной Римской империи. В отличие от Запада, где образование и религия распространялись вместе с латинским языком, восточные миссионеры, в данном случае братья Константин (Кирилл) и Мефодий, создали письменность (две азбуки — глаголицу и кириллицу) и первые переводы священного текста на славянский язык. Источником веры была византийская церковь, но при этом богослужение и чтение священных текстов осуществлялось на славянском, то есть местном языке. Но при этом, конечно, в России знали латинский язык. Во-первых, на нем составлялись международные договоры, велась дипломатическая переписка вплоть до XVIII века. Кроме того, уже в XVI веке осуществлялись переводы некоторых комментариев к библейскому тексту с латинского на русский, исторических текстов, травников и т.д.

Расцвет латыни в России произошел в XVIII веке, когда была основана Петербургская академия наук. Это должна была быть академия по западному образцу, к тому в нее пригласили западных ученых, не знавших русский язык. Также было важно, чтобы российские публикации могли читать за рубежом. По этой причине академический журнал вплоть до второй половины XVIII века выходил исключительно на латыни. В то время на территории России было издано порядка 500 книг на латинском языке.

В результате освоения наук русский язык активно заимствовал латинскую лексику. Другие слова, как раньше, так и позднее, заимствовались через посредство других языков, на которые в разной степени повлияла латынь: польского, французского и английского.

Не слишком ли много заимствований в русском языке? Не приведет ли замена исконных слов к потере родного языка?

Несколько дней назад Государственная дума приняла закон о защите государственного русского языка от использования иностранных слов, в том числе, надо полагать, и от латинизмов. Здесь возникает интересный вопрос: какой период русского языка считать исконным, беспримесным?

Сейчас мы видим множество заимствований из английского, до этого заимствовали из французского, еще раньше — из немецкого, нидерландского, польского, тюркских языков.

В старославянском были греческие заимствования (ангел, диавол, епископ, фараон и т.д.). Если обратиться к более ранней эпохе, к началу первого тысячелетия, когда существовал праславянский (общий язык славян), то, как показывают надежные реконструкции, и он активно заимствовал лексику из германских, иранских языков, из латинского. Это привычные нам слова, такие как блюдо, котел, купить, лук, хлеб (из германских), баня, капуста, кот (из латыни) и т.д. Но ведь не менее привычны слова бульон, котлета, салат, брюки, юбка, монета, билет. При этом они пришли в русский язык сравнительно недавно, но уже вполне им усвоены.

Почему в языке используются заимствования в тех случаях, когда, казалось бы, и так есть точные эквиваленты (например, гэп вместо разрыв, зияние, имплементировать вместо исполнять)? Во-первых, точных эквивалентов в лексике в принципе не бывает: обязательно есть семантически, контекстно, дискурсивно обусловленные различия. Во-вторых, мы возвращаемся к вопросу о статусе и престиже. Заимствуется то, что кажется актуальным для культуры. Можно ли поднять статус родного языка, изолировав его? Мне кажется, это риторический вопрос. Более продуктивно, по-моему, относиться к словарю как к богатству языка, так делали гуманисты, назвавшие полные словари тезаурусами (от греч. thēsauros — сокровище, сокровищница). Усвоение новой лексики дает возможность для формулирования новых идеи, выражения оттенков мысли, и мода на новые заимствованные слова будет существовать всегда.

Беседу вела Анастасия Горбатенко