К выходу книги Екатерины Кожушаной «Короткий метр: Работа над сценарием» поговорили с автором о том, что отличает короткий метр от полного, западную анимацию от советской и хорошее кино от плохого.

«Короткие метры бывают настолько разными, что общим у них остается только краткость»

— Почему вы решили написать книгу о короткометражном, а не о полнометражном кино, которому посвящена большая часть пособий?

— Представьте себе: вы студент киновуза. Начинается учеба, и вы получаете первое задание. Берете камеру и бежите снимать! Но… что? 

«Нужна драматургия», говорят. Ага, значит, надо взять книгу гуру кинопедагогики Роберта Макки «История на миллион долларов». И прочитать ее всю. Она толстая, но там все написано. 

Читаете. На каждой странице упомянуто по несколько фильмов с хронометражем 90–120 минут. Вы искренне верите, что сможете их все посмотреть… 

 Кадр из фильма «Фильм, фильм, фильм», 1968 г.

Смотрите один… думаете, вступаете в диалог с автором…

Смотрите второй… он вам ближе. Не успеваете, смотрите несколько дней. 

…А ваша камера лежит себе и лежит. 

Задание надо сдавать. Вы снимаете что-то без учета драматургических правил и читаете книгу дальше. Смотрите фильмы по 120 минут. Получается редко, потому что некогда (вам даже спать некогда, хотя очень надо).

Поняли, что не сможете все упомянутое в книге смотреть. Зато смогли прочесть ее полностью!

Далее вы берете схему полного метра (вам же дан ключ!) и пытаетесь впихнуть ее в свой будущий минутный фильм. Но она не «впихуется». А вы этого не понимаете.

В коротком метре не требуется полный комплект сложных связей и подводных городов большой драматургии. Когда я показала студентам расшифрованную и дополненную схему полного метра, они сказали: «Это же физика, химия и математика!»  

Да, так. А короткие метры бывают настолько разными по форме, что общим у них остается только краткость — и больше ничего. 

И не нужно задумку одной формы ломать и выворачивать под другую. 

В процессе работы над авторскими короткометражками, читая лекции и работая со студенческими фильмами, я увидела, что короткие метры классифицируются в целую систему форм. И создала нечто вроде таблицы Менделеева в мире короткометражек. Считаю эту систему очень полезной и хочу поделиться ею с будущими кинематографистами, чтобы помочь им задавать правильные вопросы и создавать цельные произведения. Также ввожу понятие «переворот».

«Среди короткометражек есть мегахиты на все времена»

— Пособий о короткометражках действительно не хватает. Кажется, этот вид кино в целом обделен вниманием. Часто люди обсуждают фильмы и сериалы, но редко в диалоге услышишь: «Я вчера посмотрел классную короткометражку». 

— Короткометражки не приносят денег, поэтому в них никто не вкладывается, их не раскручивают. 

Короткометражка — это маленькая штучная вещь, чаще всего учебная работа. Она не передается по сарафанному радио, потому что может быть неумелая, неудачная, слишком личная и мало кому понятная.

Короткометражкой может быть авторская анимация. Она часто уходит в сторону изобразительного искусства, а не сюжетного и тоже  не передается по сарафанному радио.

Но среди короткометражек есть мегахиты на все времена. 

— А какие из них нравятся лично вам?

— Я люблю все фильмы из книги. Это мой личный отбор. 

Кадр из фильма «Семь красных линий», 2012 г.

Каждый пример очень важен. Всеми ими я хочу поделиться с читателем. Среди них есть малоизвестные, но очень ценные с методической точки зрения. Есть произведения искусства кино. Есть зрительские любимцы.

Из актуального о современном мире — «Семь красных линий» (2012). Из самого короткого, но душевного анимационного — одноминутный фильм «Возвращение» (2013) Натальи Чернышевой. 

«Наша богатая культура питает сама себя»

— Вы также анализируете советские мультфильмы. Действительно, если вспомнить нашу анимацию, большая ее часть — примеры качественных короткометражек. А диснеевские мультфильмы того же времени почти все полнометражные. Как вы думаете, почему советское наследие так отличается от американского?

— В американской анимации тоже много короткометражек, но они до нас не доходили. Интернета не было, все было на пленке. Возили по миру в основном бобины полных метров. Но у нас показов диснеевского в целом было мало. Популярность эти фильмы получили уже в начале 1990-х с появлением видеокассет.  

Наша анимация активно развивалась в послевоенный период. Было тяжело всем, в любой сфере. Советское кино призвано было воспитывать детей, прививать нравственные основы, и короткий метр также давал такую возможность. 

Кадр из фильма «Тайна третьей планеты», 1981 г.

При этом в советской анимации было создано много длинных фильмов от 30 до 70 минут. У «Союзмультфильма» их около сорока. Это сказки и экранизации литературы, на которых росли поколения: «Конек-горбунок» (1947), «Ночь перед Рождеством» (1951), «Заколдованный мальчик» (1955), «Тайна третьей планеты» (1981), «Сказка о царе Салтане» (1984).  В них есть уют, радость, необычное пространство. Они востребованы и сейчас. Зрителям нравится добротная классика рисунка и смысл. Многое вошло в язык в виде цитат. 

«Не хочу учиться, хочу жениться!» — фраза из мультфильма «Дюймовочка» (1964), которая впервые появилась в пьесе Дениса Фонвизина «Недоросль». Наша богатая культура питает сама себя. Как же ярко сыграна эта сцена в мультфильме!

Кадр из фильма «Дюймовочка», 1964 г.

Короткометражки могут остаться в культуре и составлять ее код. 

— В качестве примера такого фильма вы приводите «Фильм, фильм, фильм» Федора Хитрука. В нем комически изображен советский кинопроцесс. На ваш взгляд, мультфильм до сих пор актуален?

— «Фильм, фильм, фильм» — один из шедевров  киноискусства. Он — основа и актуален всегда. 

«Ничего не изменилось» — сказал о сюжете этого фильма режиссер Александр Велединский, создатель масштабных кинопроектов нашего времени. 

Кадр из фильма «Фильм, фильм, фильм», 1968 г.

Все, что предстоит пережить желающему снимать, показано в этом фильме. Метафорический коридор с бесконечными дверями и режиссер, страдающий от нервных приступов, полностью передают суть процесса поиска денег и утверждения сценария.

Актеру на съемках по-прежнему необходимо прежде всего здоровье. Иначе, как он будет летать с обрыва на матрас тридцать раз подряд?

Работа с детьми… что тут могло измениться?

Бесконечное ожидание – да, съемки и сейчас представляют собой бесконечное ожидание. То актеры ждут осветителей, то осветители ждут актеров. То все вместе чего-то ждут.

А страшно ли сейчас съёмочной группе на премьере ? Конечно! И тут ничего не могло измениться.