Как появилась идея «Полки»? Изменилась ли она за годы работы проекта?

Идея проекта возникла лет шесть или семь назад в разговоре нескольких людей. Среди них была Анастасия Чухрай, впоследствии ставшая инвестором проекта, и Дмитрий Ликин, прекрасный архитектор, дизайнер и один из основателей бюро Wowhaus. На тот момент уже существовали «Арзамас»,  «Постнаука» и другие просветительские проекты. Мы говорили о том, что в нашем общем культурном поле есть безусловная общезначимая ценность — русская классическая литература. И неплохо бы сделать что-то на эту тему для людей молодого возраста, которые тоже существуют в этом поле, но по тем или иным причинам опасаются к этой безусловной ценности подойти. Она кажется им пугающей, непонятной, устаревшей и не имеющей к ним отношения.

В процессе идея того, чем должен стать этот проект, несколько раз менялась. В самом начале мы думали, что это должна быть сложная многоуровневая схема, которая показывала бы, как развивалось «дерево» русской литературы, какие устойчивые идеи и воззрения были через нее выражены, как предыдущие этапы влияли на последующие и так далее. Мы нарисовали множество прототипов такой схемы, но оказалось, что ни один из них не объясняет того, что мы собирались объяснить. Все они были принципиально неполны и, простите за тавтологию, схематичны. Тогда мы решили зайти с другой стороны — а давайте, собственно, определим, что такое русская классика сегодня, из чего состоит литературный канон, и дальше попробуем разобраться с каждым каноническим текстом в отдельности. Попробуем угадать, какие вопросы возникают у человека, читающего те или иные тексты, и дадим на них внятные ответы. И сделаем из этих вопросов-ответов развернутые гиды, которые провели бы читателя по каждому произведению.

Для основного списка «Полки» экспертами было отобрано 108 произведений — важнейших для русской литературы. Как, по-вашему, формируется классика? Есть ли ощущение, что современное представление о классике отличается от того, что под литературным каноном понимали полвека назад?

Так получилось, что в России главным способом определения канона стала школьная программа. И этот сформированный школой канон в каких-то принципиальных моментах несколько раз менялся. Так, например, «Война и мир» вошла в школьную программу только в годы Великой Отечественной войны, а «Преступление и наказание» — во второй половине 60-х. Последнее значимое изменение сформированного школой канона случилось в начале 1990-х, когда в программу попала возвращенная литература. То, что не печаталось при советской власти, было заново открыто и признано в качестве вершин русской литературы: Анна Ахматова, Андрей Платонов, Михаил Булгаков, Александр Солженицын.

Тот список, который получили мы при голосовании, не совсем совпадает со школьным. Можно заметить, что для наших экспертов, помимо Пушкина-Толстого-Достоевского, особенно интересна новаторская литература послереволюционных лет: Исаак Бабель, Ильф и Петров, Леонид Добычин, Константин Вагинов, обэриуты. Следующее потенциальное пополнение эшелона классики — «застойная» и ранняя постсоветская литература, где тоже есть ряд имен первого уровня, которые пока что не попали в школьную программу: от Юрия Трифонова до Людмилы Петрушевской.

То есть представление о литературном каноне не может быть абсолютным и постоянным и зависит от исторического, культурного контекста?

Конечно, это представление сильно меняется. Понятно, что для каждой культуры есть свой набор «вечных» имен. Александр Пушкин, Лев Толстой, Федор Достоевский всегда будут классикой, но где-то рядом с ними происходят значимые изменения, и даже их собственные тексты по-разному подсвечены тем или иным временем. Одна эпоха внимательнее смотрит на «Преступление и наказание», другая — на «Бесов», третья — на «Братьев Карамазовых» и так далее.

По результатам опроса среди экспертов, «Герой нашего времени» стал главным произведением основного списка «Полки» (набрал наибольшее число голосов). Как вы думаете почему?

Это случайность, которая обусловлена форматом голосования, но ей можно попытаться найти объяснение. Кроме того, что это один из первых больших романов, «Герой нашего времени» разламывает еще не сформировавшийся на тот момент канон. В нем есть игры со временем: повествование движется не линейно, не от прошлого к будущему, а прыжками. В разных частях разные рассказчики. В целом можно считать, что это первое предвосхищение постмодерна. Сама фигура главного героя крайне амбивалентна, что тоже близко началу XXI века. Это человек страшно обаятельный и при этом во многих отношениях отвратительный и порочный — примерно так же выглядят герои самых популярных современных сериалов.

Любое деление на первые-вторые места на таком уровне условно и случайно. Наше голосование — это, в общем, игра, но в том, что монетка упала именно этой стороной, можно найти свою закономерность.

Последнее произведение из основного списка «Полки» — «Чапаев и Пустота». Можно ли сказать, что на этом романе заканчивается русская классика и начинается современная литература?

Нет, скорее можно сказать, что относительно более близких к нам книг консенсус еще не сложился. Со времени выхода «Чапаева и Пустоты» прошло 25 лет, и за это время коллективный разум сумел положить роман на соответствующую полку. Все, что было позже, кажется недостаточно отстоявшимся или чуть более спорным.

«Чапаев и Пустота», как мне кажется, во многом поколенческая вещь. Этот роман вспоминают те, на кого он произвел сильное впечатление в молодые годы. Возможно, если мы проведем подобный опрос через 15–20 лет, именно этой книги Пелевина в нем не окажется.

Если бы «Полка» рассказывала о значимых книгах последних 20 лет, что бы это могло быть?

У меня есть два безусловных кандидата — это «Метель» Владимира Сорокина и «Ложится мгла на старые ступени» Александра Чудакова. Это и продолжение русской литературной традиции, а в случае Сорокина и очень тонкая игра с ней. При этом «Метель» — безусловно русский классический роман, который оперирует очень знакомыми, традиционными образами и мотивами. Это именно то, что предполагает канон, — продолжение традиции и одновременно отталкивание от нее.

Предположим, список главных книг русской литературы нужно сократить до пяти произведений. Что в него вошло бы и почему?

«Евгений Онегин», «Мертвые души», «Герой нашего времени», «Братья Карамазовы», «Анна Каренина». Каждая из этих книг — главный труд большого русского писателя, который оказал влияние на нашу культуру и важен в мировой литературе в целом. В каждом из произведений его автор воплотился в наибольшей степени. Все, начиная от языка, которым это написано, и заканчивая образом России или идей, которые управляют происходящим в стране, оказывает на нас влияние до сих пор. Мы, наша речь, наше самосознание, наша культура в огромной степени из этого состоим.

Нет ли у вас ощущения, что какие-то значимые для русской литературы произведения не были охвачены проектом?

Я уже говорил, что формирование основного списка «Полки» во многом было игрой. Странно, что в нем нет Эдуарда Лимонова. Может быть, еще более странно, что нет ни одной пьесы Александра Островского. В обоих случаях, при всей их несхожести, проблема в самих правилах этого голосования. Когда у тебя есть Гоголь и его «Мертвые души», сразу понятно, где ставить галочку. Но когда у автора есть десять или двадцать почти равнозначных по уровню текстов, внимание распыляется.

Вообще, для тех, кто работал с малой формой, такое голосование наиболее неблагодарно. Если тебе нужно остановиться на одном произведении, ты выберешь что-то более масштабное. Хорошо, что у Чехова есть пьесы, но как автор рассказов он при таком принципе совсем теряется. А меж тем его имя, наверное, одно из тех, которые невозможно забыть. Поэзия же в эти правила игры не вмещается совсем.

Кто он — читатель «Полки»? Школьник, который готовится к поступлению в университет, или взрослый, который решил перечитать классику и посмотреть на нее новым взглядом?

Судя по колебаниям посещаемости «Полки» в мае, школьники — это важная часть аудитории. Но мы понимаем, что уровень «Полки» несколько избыточен для тех, кому просто нужно написать сочинение. Скорее, проект рассчитан на взрослых, которые возвращаются к школьной программе по литературе, чтобы разобраться в ней уже в более осмысленном возрасте. Практически ни один из текстов, которые изучаются в школе, не был написан для подростков. Наверное, Льва Толстого привела бы в ужас мысль, что эпопею «Война и мир» все должны прочитать в 16 лет и сделать вид, что поняли ее.

Другое дело, что не все приходят к перечитыванию, и сам факт существования «Полки» эту проблему не решает. Вообще, проблема просветительских проектов, подобных нашему, в том, что они рассчитаны на людей, уже решивших, что им нужны новые знания, и понимающих, зачем они им нужны. У нас нет инструментов для работы с теми, кто на Льва Толстого и всю русскую литературу давно махнул рукой.

Как возникла идея перенести онлайн-гид на бумагу? Какие преимущества, на ваш взгляд, есть у такого формата?

Идея возникла с самого начала. Нам сразу хотелось работать с «Альпиной», и мы предложили издательству выпустить материалы «Полки» в форме книги еще тогда, когда никаких материалов, собственно, не было. Эта идея лежала и ждала того часа, когда все тексты напишутся, а иллюстрации соберутся.

Почему книга? Есть несколько причин. Во-первых, «Полка» рассказывает о книгах, и в ней даже на уровне дизайна важна ассоциация со старой книжностью. Виньетки, цвета, шрифты — от всего этого должно возникать бессознательное ощущение, что ты открыл книгу с бабушкиной книжной полки. И нам хотелось, чтобы весь массив наших текстов затем принял форму той самой книги, которую имитирует сайт «Полки».

Во-вторых, книгу ты можешь листать во всех ее направлениях, возвращаться к тому, что уже прочитано, и заглядывать в конец. Она позволяет тебе ежесекундно проводить собственные кросс-ссылки — так, как это не умеет онлайн.

В последние годы к этим причинам добавилась еще одна: цифровый мир оказался ужасно ненадежным. Техногенные и политические эксцессы или даже просто элементарная человеческая небрежность приводят к тому, что огромные и важные в культурном смысле онлайн-архивы исчезают бесследно. Не дожидаясь, пока на сервере, отвечающем за сайт «Полки», по тем или иным причинам отключатся рубильники или вылетят предохранители, мы рады возможности перевести наши материалы в более долговечную форму.

Мне кажется, что бумажная книга также позволяет людям отдохнуть от цифрового мира, в котором мы все постоянно находимся.

Совершенно с вами согласен. В онлайне, что бы мы там ни делали, мы находимся в очень сложно сконструированном и во многом невротизирующем потоке, и длинная статья на сайте «Полки» — лишь малая его часть. Пока мы доберемся до ее середины, у нас перед глазами промелькнет несметное количество не связанной с ней информации — мы проверим новости, ответим на письма, разозлимся, что в интернете опять кто-то неправ. А чтение бумажной книги, когда ты не бегаешь ни по каким ссылкам, дает терапевтический эффект. Ты знаешь, что это только твое время, ты один на один с книгой и со своими мыслями, и никакие уведомления телеграм-каналов у тебя этого не отнимут.

Что насчет других форматов «Полки», кроме онлайн-гида?

В процессе своего существования «Полка» принимала разные обличия. В какой-то момент в качестве дополнений к основному гиду мы начали выпускать другие материалы — от интервью и книжных списков до больших исследований и спецпроектов. Затем мы открыли студию подкастов; здесь мы тоже говорим о русской литературе, только выступаем уже не как экскурсоводы, а как участники почти застольной беседы. Разные люди говорили мне, что в подкастах нам удалось найти очень человеческую интонацию, и этот разговор уж точно не похож на занятия в школе или лекции в университете — не скрою, это чертовски приятно.

Подкасты сокращают дистанцию между экспертами и рядовыми читателями. Когда с тобой разговаривают о литературе наравне, ты перестаешь ее бояться и начинаешь видеть в ней то, что может тебе нравиться.

Да, и это было очень важно для нас. Одно из последствий первого столкновения с «Войной и миром» в десятом классе — страх перед литературой, ощущение, что она не имеет никакого отношения к твоей жизни. Тебе выставляют планку, через которую очень сложно перескочить. Все, что мы пытались сделать в рамках проекта, было направлено на демонстрацию, что этой планки не существует.

По моим ощущениям, после прочтения «Полки» книги становятся более человечными. Ты понимаешь исторический контекст, личность автора и то, в каких условиях это создавалось.

Да, с одной стороны, становится понятно, что эти книги порождены страстями, спорами, полемикой, личными обстоятельствами — всем, что владело авторами в то время. С другой стороны, все они имеют к нам отношение — и в смысле разговора о жизни, и в смысле того влияния, которое они продолжают оказывать на нас.

То есть «Полка» помогает понять, что литература живая и создана людьми и для людей?

Если сформулировать миссию «Полки» максимально кратко, она будет звучать именно так.

Беседу вела Анастасия Горбатенко.