Фото обложки: Дети получают похлебку из молока и муки в Шарлоттенбурге (Берлин, Германия), сентябрь 1945 года. Источник: Fred Ramage/Keystone/Getty Images

Какие трудности испытывал рабочий класс на момент прихода Гитлера к власти?

Это один из фундаментальных вопросов, ответ на который приближает нас к разгадке того, как национал-социализм одержал верх в Германии; что могло случиться с культурной, образованной страной, которая имела долгую гуманистическую философскую традицию и столь развитый рабочий класс.

Одна из проблем, лежащая на поверхности, — усталость от демократии. В стране так и не сложился общественный консенсус о необходимости развивать республиканские демократические институты. Многими они воспринимались как чуждые, неприемлемые и, главное, навязанные извне «западные идеи» стран — победительниц в Первой мировой войне. Формирование демократии просто не успело завершиться.

Вторая трудность — экономический кризис, начавшийся в США и известный как Великая депрессия. Он больно ударит по Германии. Обе страны были экономически тесно связаны: США активно инвестировали в экономику Германии в середине 1920-х гг. Немецкая экономика уже тогда была экспортно ориентированной, и особую роль в ней играл американский рынок с его масштабами и возможностями.

Все это давало людям ощущение, что они живут в стране, которая ничего не может сделать для улучшения их положения. Сыграла роль и политическая борьба между различными партиями и общественно-политическими группами, которая обострялась по мере усугубления кризиса. Все это способствовало тому, что возникал очевидный вопрос: зачем нам нужны демократия с многопартийностью, если партии борются не за общее дело возрождения Германии и защиты каждого немца, а за свои интересы, разрывая национальное тело на отдельные элементы и сталкивая их друг с другом? В Германии шла латентная гражданская война в условиях неприятия, отторжения установленной политической системы.

Получается, идеология национал-социализма просто упала на благодатную почву?

Рабочий класс был лакомым куском для трех политических сил: социал-демократической, коммунистической и национал-социалистической партии. Все они боролись за голоса рабочих. После 1929 г., по мере усугубления кризиса, ситуация разворачивалась таким образом, что часть рабочих стала выступать за коммунистов, часть за национал-социалистов.

В рабочих кварталах на одном доме могла висеть свастика, а на другом — красный флаг.

Надо сказать, что свою роль сыграла и удачная попытка Адольфа Гитлера найти нужные слова для каждой социальной группы. Начиная с 1930 г. в своих публичных выступлениях, количество которых с этого момента стремительно увеличивалось, каждой социальной группе он говорил ровно то, что она хотела услышать. Рабочие не воспринимали антисемитскую риторику Гитлера. Им он говорил о другом: о достойном уровне жизни, обеспечении рабочими местами… Крестьянам и мелким собственникам Гитлер внушал, что евреи отбирают у них работу и землю. Эта социальная прослойка тогда уже была готова принять подобную версию событий.

Такой подход и обеспечил национал-социалистам победу, пусть даже и не абсолютным большинством голосов: потолок мы можем определить примерно 45–48%.

То есть успешность «огневого вала пропаганды» и тотальная поддержка национал-социалистов немецким населением — не больше чем миф?

До 1933 г. никакой абсолютной поддержки не было. С января, когда заработала пропагандистская машина, ситуация постепенно начала меняться. Власть перешла на установление диктатуры. Одним из первых шагов в этом направлении стало предоставление Адольфу Гитлеру чрезвычайных полномочий, случившееся сразу после поджога Рейхстага. Надо отметить, что национал-социалисты и сами не ожидали того, как быстро население воспримет идеологию диктатуры и адаптируется к ее практике. НСДАП удалось зачистить политический ландшафт Германии меньше чем за год, и уже к осени 1933 г. в стране воцарилась однопартийная система.

Население не просто приняло диктатуру, но даже активно выступало с собственными инициативами. Один из ярких примеров — сжигание книг перед Берлинским университетом 10 мая 1933 г. («Праздник костра», во время которого студенты с лозунгом «Долой негерманский дух!» сжигали книги иностранных авторов или книги, порочащие, по их мнению, германский дух. — Прим. ред.).

Идея сжигать неугодные книги принадлежала вовсе не Геббельсу, а Немецкому студенческому союзу!

И как только стало понятно, что в обществе есть носители и проводники столь радикальных мер, подобного рода предложения стали поддерживаться и использоваться режимом для укоренения собственной диктатуры. Иногда партия не успевала за особо ретивыми союзами и гражданами, выступающими с подобными инициативами.

Что еще начало меняться с приходом национал-социалистов к власти?

Люди начали замечать меры по борьбе с безработицей, однако эти меры планировались еще до прихода Гитлера к власти. Существует известный миф об автобанах (масштабное строительство разветвленной сети скоростных шоссе в рамках программы по автомобилизации страны. — Прим. ред.), якобы их строительство было заслугой партии и лично Адольфа Гитлера. Это не так, подобные глобальные инфраструктурные проекты, которые могли потянуть за собой экономический рост, были разработаны до нацистов, которые просто этим воспользовались.

Примечательно, что покупательская способность немецкой марки в 1933 г. была ниже по сравнению с 1929-м. Но главное достижение заключалось в том, что уменьшилось количество безработных, партия всячески подчеркивала свою роль в деле обеспечения населения работой и предоставления социальных гарантий со стороны государства. В частности, этим занималась организация «Сила через радость» (нем. Kraft durch Freude. — Прим. ред.), которая отвечала за организацию досуга рабочих и служащих в домах отдыха и санаториях, в круизах и походах. Для капиталистического общества это были революционные решения: партия и государство заботятся о рабочем классе!

Все это было важно с точки зрения пропаганды. Значение имело даже уменьшение цены на радиоприемники. Здесь преследовалось две цели: повышение качества жизни и желание, чтобы радиоприемник попал в каждую немецкую семью — слушать речи Гитлера.

Многое делалось для поддержки материнства и детства: например, государство предоставляло многодетным семьям льготное ипотечное кредитование. Еще в 1960-е гг. социологические опросы зафиксировали мнение немцев: если бы не Вторая мировая война, 1930-е были бы золотым временем для Германии.

Но Вторая мировая война все же началась. Жизнь немцев тоже стала ухудшаться?

Не сразу. Правительство следило за тем, чтобы этого не произошло. Сказался опыт Первой мировой войны: он показал, как важно не допускать в тыл дыхания войны. Понятно, что вся экономика была вовлечена в войну, учитывая ее объем и масштабы, но влияние военных действий на жизнь обычных граждан было минимизировано. Война начала входить в немецкую повседневность примерно с 1943 г. — тогда уже начались перебои с продуктами, введение карточной системы и т. д.

В книге «Конрад Морген: Совесть нацистского судьи» авторы пишут о том, что представитель судебной системы СС был удивлен и возмущен, узнав, что из зубов несчастных заключенных концлагерей выплавляли золотые слитки. Если о подобных преступлениях не знали даже члены системы СС, могли ли догадываться о них простые жители Германии? Или это часть легенды о «чистом вермахте»?

Это сложный вопрос. СС считались элитными войсками и первое время были связаны с личной охраной фюрера. Позже аппарат начал развиваться и масштабироваться в разные области. Так, во время войны сначала населенный пункт занимали войска вермахта, затем они продвигались дальше, а зачистка территории от нежелательных и враждебно настроенных элементов производилась СС и была их зоной ответственности.

Вопрос о степени идеологической индоктринации представителей вермахта до сих остается достаточно болезненной темой. Раньше действительно бытовало мнение, что в вермахте могли даже не разделять партийную идеологию. Военные давали присягу и просто служили своему государству. СС же, в свою очередь, были теми, кто разделял идеологию национал-социализма и служил этой идее. Кроме того, до середины 2000-х гг. считалось, что дипломаты Третьего рейха не были причастны к преступлениям режима, к его античеловеческой политике. Стало очевидно, что это не так, когда Йошка Фишер, глава МИД ФРГ в правительстве Г. Шрёдера, инициировал публикацию документов из архива министерства, касавшихся периода национал-социалистической диктатуры.

Кроме того, не стоит забывать о том, что большинство простых немцев, конечно, не догадывались о масштабах катастрофы. В 1933 г. в Германии проживало менее 1% евреев, примерно 600–700 тысяч человек. К моменту принятия «окончательного решения еврейского вопроса» (Ванзейская конференция 20 января 1942 г.) многие, к счастью, успели покинуть территорию страны. Основная часть тех, кто спасся от холокоста, — как раз немецкие евреи, потому что они раньше всех поняли, что происходит.

Для немцев же все выглядело примерно так: в том доме жил мой сосед Гольдшмидт, а теперь не живет. Вроде бы он куда-то уехал.

Миллионы убитых евреев проживали на территориях Восточной Европы, советских республик, и житель Ульма или Мюнстера едва ли мог узнать, что происходило в Бердичеве или Киеве. Все, что люди могли слышать, — точечные рассказы соседей или друзей, которые что-то знали.

Как немцы преодолевали последствия войны, когда правда всплыла на поверхность?

Была принята программа денацификации, которая предполагала прежде всего выяснение степени вовлеченности человека в партийную государственную структуру при национал-социалистах. Кто-то получал запрет на профессию, кому-то грозило тюремное заключение или другие санкции. При этом наказания применялись далеко не ко всем: на госслужбе было просто невозможно найти необходимое количество людей, готовых занять освободившиеся должности.

После большого Нюрнбергского процесса над главными военными преступниками начались малые разбирательства (уже не только в Нюрнберге). Как правило, эти процессы заканчивались тем, что людей приговаривали к определенным годам заключения, но быстро выпускали по амнистии. Люди, занимавшие высокие должности в партии, знали друг друга и довольно быстро поняли, как им избежать полноценного наказания.

Преодоление последствий войны войдет в жизнь немцев и станет константной темой, послужит новому витку исторических исследований с 1968 г. До этого тему природы национал-социализма старались аккуратно обходить.

Историческое сообщество до сих пор спорит о том, была ли война логичным продолжением всей истории Германии или же трагической случайностью.

Сегодня появились новые трудности. Неясно, как адаптировать, преподавать историю национал-социалистической диктатуры, учитывая актуальную повестку. Например, эту проблему можно отнести к мигрантам, которые живут в Германии не так давно и не имеют соответствующего опыта переживания и той степени рефлексии, которая характерна для подавляющего большинства немецких семей. Смогут ли они воспринять и, главное, признать ответственность немцев за преступления режима Гитлера, сделав это частью своей идентичности? Но это уже совсем другая история...

Беседу вела Анна Уткина