Что говорит о нас интерес к тру-крайму

— За что мы так любим истории о преступлениях? Говорит ли это что-то о нас самих? 

Наталия Алексеева: Еще Фрейд писал, что в каждом из нас есть влечение как к жизни, так и к смерти. Тема смерти завораживает и привлекает. Вопрос в том, можем ли мы говорить об этом открыто или предпочитаем эту тему вытеснять из своего сознания. Вообще, это нормально, что мы хотим знать все о преступлениях — как их планировали, совершали, что чувствовали при этом. 

Мария Писарева: Более того, тру-крайм контент может принести пользу и стать способом разгрузки. Серийные убийцы — это то, что далеко от нас: по статистике, такие преступления составляют маленький процент. С другой стороны, их истории вызывают в нас чувства, которые мы переживаем в реальной жизни: недовольство, страх, раздражение, даже агрессию. И это безопасный способ встретиться с ними, «переварить» их. Мы можем соотнести себя с одним из персонажей истории, провести душевную работу. 

— Почему тру-крайм стал популярнее историй с вымышленным сюжетом?

Наталия Алексеева: Привлекает то, что это не вымышленная история, а реальность. То есть это могло произойти со мной или моими близкими. Убийца мог быть моим соседом или коллегой. Мне кажется, это захватывающе.

Мария Писарева: Когда история реальная, с ней проще идентифицировать себя. Там меньше наигранности, идеальности, проще в этот материал заходить. 

— Вопрос от слушателя: если меня вообще не привлекают истории о преступлениях, значит ли это, что со мной что-то не так?

Наталия Алексеева: Вы не одна такая. Меня тоже не привлекают истории о преступлениях. Совершенно необязательно это смотреть. Можно выбрать детектив Агаты Кристи, в котором мы узнаем о смерти человека, когда нам показывают его руку или глаз с суженным зрачком. Фантазия сама достроит столько, сколько ей нужно. 

Мария Писарева: Мы с Наташей на разных плюсах. Я фанатка и тру-крайма, и сериалов, и книг о преступлениях. Для меня такие сюжеты —  способ символизации. Люди, которые этим не интересуются в художественном выражении, немного по-другому устроены. И всех разные интересы. И если кому-то нужно больше подробностей, деталей, переживаний и чувств — это не говорит ни о какой патологии.

История о преступлении вызывает агрессию или дает ее выплеснуть?

— Контент, связанный с насилием, может вызвать у человека агрессию или, наоборот, позволяет ее выплеснуть? Что делают с нашей психикой истории о серийных убийцах?

Наталия Алексеева: Адреналин, конечно, вырабатывается. Другое дело, насколько он нам нужен. Я сомневаюсь в пользе такого способа получения адреналина. 

Человек, у которого мало выделяется адреналина, более склонен к развитию депрессии, исследования это подтвердили. Можно предположить, что человек в субдепрессивном или депрессивном состоянии, просматривая такого рода кино или читая литературу, активизирует выработку этого адреналина и испытывает эмоции, которые были ему недоступны. Это может помочь на какое-то время. Но есть более здоровые способы получить адреналин, как мне кажется.

Мария Писарева: Я бы хотела подискутировать. Люди, которые совершают преступления, чаще всего не могут находиться в контакте с агрессией. Они сразу уходят в действие. И хорошо, когда человек может агрессию в отношениях конструктивно проживать, оставаться в диалоге, говорить о своих чувствах и слышать собеседника. Но, к сожалению, не все на такое способны. 

Есть промежуточный вариант — прожить агрессию через символизацию, через историю, а не через действие. Это канал, через который можно сливать напряжение, что-то узнавать про себя, хотя бы прикасаться к тем чувствам, с которыми трудно встретиться.

Наталия Алексеева: Сливать напряжение, но не учиться взаимодействовать так, чтобы конструктивно проживать эту агрессию. Этого мы в тру-крайме никогда не найдем.

Когда человек приходит в психотерапию со своими агрессивными фантазиями, то может научиться взаимодействовать с агрессией, конструктивно ее выражать, говорить о ней со своим терапевтом и впоследствии — с окружающими. Это помогает не просто сливать агрессию, а перерабатывать ее.

Можно ли распознать в человеке склонность к насилию

— Можно ли распознать в человеке потенциальную склонность к насилию? 

Наталия Алексеева: Склонность к насилию довольно рано себя обнаруживает. Родители могут заметить ее у своих детей уже в 6–7 лет. Она проявляется через жестокость по отношению к животным или даже к игрушкам. Особенно ярко такая особенность проявляется в подростковом возрасте. Если игнорировать жестокие поступки ребенка, то есть опасность, что человек не сможет проконтролировать свою тягу к насилию в дальнейшем. 

Например, в детстве мальчик мучил животных. Во взрослом возрасте это не привело к проявлениям агрессии по отношению к людям. Но у него есть фантазии о расправе над определенными людьми, о которых он сейчас в терапии говорит. Но чувство вины, возникшее из-за того, что он был жесток к животным,  не дает ему совершать насилие сейчас.

— Что делать родителям, если они заметили в ребенке склонность к насилию?

Наталия Алексеева: Я рекомендую обратиться к психиатру с ребенком. Выяснить, нет ли у него психического расстройства, которое нуждается в лечении. Если это так, то нужна будет и психотерапия, и, возможно, медицинские препараты. В любом случае стоит заниматься психотерапией и ребенку, и родителям.

— Психиатр в этой ситуации первичен?

Наталия Алексеева: Я бы начала с него, если мы говорим о жестокости к животным или ином поведении, которое настораживает. 

Мария Писарева: Я бы хотела немного снизить тревогу родителей, которые сейчас будут в детях искать что-нибудь подозрительное. Наталья говорит о выраженном поведении, а именно действиях. Агрессивные фантазии, мысли, слова присущи всем людям. То, что мы иногда злимся друг на друга, не всегда плохо. Это помогает нам устанавливать отношения друг с другом и обрабатывать нашу фрустрацию. 

Если мы замечаем, что ребенок в поступках проявляет жестокость и склонность к насилию, то мы должны, во-первых, провести диагностику у психиатра, во-вторых, оказать психологическую помощь. Нет статистики, что все люди, обнаруживающие подобное поведение в детстве, становятся преступниками. Но у нас больше шансов, что этого не случится, если вовремя помочь. Это как с реанимацией: важно ее провести вовремя, тогда жизнь можно спасти.